Красный Смех у Белого дома
Сегодня мы будем говорить о романе писателя Сергея Шаргунова “1993. Семейный портрет на фоне горящего дома“. Книга вышла в 2013 году в издательстве “АСТ“, и недавно с подачи Алексея, прочитавшего её чуть ранее, оказалась и в моём ридере. А коли так, то и мнение о книге здесь будет двойное.
“1993. Семейный портрет на фоне горящего дома – книга об отношениях мучительно и неразрывно связанных между собой мужа и жены, работников «аварийки»… Большую часть времени этот семейный роман разворачивается на фоне ранних 90-х. Самые разные люди: бандиты, менты, богачи, работяги, жители маленького поселка, исторические персонажи – вплетаются в ткань повествования, и их голоса становятся музыкой времени. Одновременно это историческое расследование кровавых событий осени 93-го… – гласит аннотация к роману.
Ева: В моем понимании книга хорошая, если ее безоговорочно хочется советовать к прочтению. Как, например, “Елтышевы“ Р. Сенчина или “Дом, в котором..“ М. Петросян, о которых мы уже писали здесь ранее. С русской современной прозой лично у меня такое бывает нечасто. В большинстве случаев впечатление о прочитанной книге нового молодого автора укладывается в слова М. Веллера: “Что-то в этом есть, а может, наоборот, чего-то нет. Что, впрочем, одно и то же“. В итоге от книги остается смутное амбивалентное ощущение, впоследствии выливающее в вердикт “Ну, нормально“ .
А если книга выбивается из этого заколдованного круга под названием “Ну, нормально“, то это – праздник для букхантера!
Книга Сергея Шаргунова – именно тот случай. Мне понравилось в ней всё, что даже неловко и тревожно – уж не настигла ли меня эстетическая близорукость?!
Алексей: У меня книга, напротив, оставила двойственное впечатление. С одной стороны, автор показал эпоху объёмной, трехмерной, при этом нарисовал портрет главного героя – рядового участника из толпы на фоне исторического события, передал его микрокосм, его мысли, ощущения – и всё это у него получилось хорошо. С другой стороны, стремление Шаргунова придать актуальность теме вылилось во временную параллель октября 1993-го с событиями 6 мая 2012 года. В результате массив текста, как бумажный журавлик, повисает на нитях пролога и эпилога, а семейная драма о сломе эпох окантовывается тонкой красной каймой “Болотного дела“ .
Ева: Намекаешь на чрезмерную конъюнктурность?
Алексей: Не без этого. Хотя сам по себе роман о 1993 годе без привязки к современности был бы менее интересен. Функцию привязки выполняет и вкрапление в текст современного контента. Не случайно главный герой Виктор Брянцев смертельно обижается, когда жена в пылу ссоры называет его “ватным богатырем“. Ведь вместо нынешних обидных прозвищ “махровый патриот“ и “ватник“ в то время в пространстве масс-медиа и в быту использовались – “совок“ и, более литературное, – “красно-коричневый“.
Ева: Я увидела роман больше с бытовой стороны. Писатель очень ярко, красочно и детально описал характеры героев – семейки Брянцевых. Читая книгу, мне казалось, что это мои соседи, которых я знаю всю жизнь и иногда вижу через забор – настолько реально они вырисовываются. В то же время всю дорогу неприятное впечатление производило неуважительное отношение супругов друг к другу. Что, впрочем, наверное, закономерно, если учесть, что люди соединили свои судьбы спонтанно, без любви, а быт их оскотинил. Временами в книге у них случаются приливы нежности, они даже обещают друг другу не жить как кошка с собакой, но через короткое время снова просыпаются взаимные обиды, которые выливаются в издёвки, перебранки и желание кольнуть побольней.
И ведь многие семьи, наверное, так живут и это им это кажется нормой – от этого мне было жутковато.
При этом главные герои не лишены душевных исканий: Виктор мучительно выбирает между обещанием жене не идти на баррикады и своим желанием оказаться среди митингующих у Белого дома. Когда ненавистный сосед выражает солидарность с его антиельцинской позицией, Виктор размышляет, а что важнее, общая идея, которая их роднит, или то, что сосед – негодяй? И попутно между строк время от времени всплывает общий вопрос: что движет людьми, которые выходят на митинги? Истинный патриотизм? Скучная жизнь и желание её разнообразить? Стремление стать частью чего-то масштабного и массового, почувствовать свою значимость?
Алексей: Если не ошибаюсь, “1993“ – это единственная художественная книга о событиях осени 1993 года, где освещается и президентская сторона. Без симпатии, конечно. Но личную позицию Шаргунов уравновешивает, показывая политический конфликт через призму семейных противоречий – антиномию “муж-жена“, которые в финале оказываются по разные стороны баррикады.
Ева: Тебя как историка, наверное, раздосадовало, что больше половины книги отдано описанию бытовухи и лишь последняя часть посвящена описанию уличных баталий? Ведь название книги всё же предполагает текст, в большей мере посвященный описанию исторических моментов.
Алексей: В общем-то да. Но с другой стороны, описание жизни обычной семьи хорошо оттеняет фон самого события, и некоторая растянутость бытовой части контрастирует с динамичностью последних глав. Хотя, на мой взгляд, с описанием рефлексии жены Виктора и её измен автор явно перестарался, потому что выглядят они местами растянуто, как свадебный баян. А в целом, не спорю, персонажи и их психотипы получились хорошо.
Но главное – “винтажная“ реальность романа неотличима от реального 1993-го.
Меня приятно удивило то, как книга добросовестно выполнена с исторической стороны. По достоверности и проработанности деталей части романа, касающиеся 1993 года, можно сравнить с документальной хроникой бунинских “Окаянных дней“. В этом Шаргунову, видимо, помог опыт его работы в комиссии Госдумы по расследованию событий осени того года. Его герои пьют спирт “Royal“, смешав с “Yupi“, смотрят по телевизору съезд народных депутатов и невзоровские репортажи из Нагорного Карабаха и Таджикистана, слышат обрывки разговоров на улице, оклеенной листовками “Белого братства“ и исписанной политическими лозунгами.
Ева: А вставка про снайпера с Украины, где потом идёт уточнение, что кричавший имел в ввиду гостиницу “Украина“ – это, видимо, из серии “каждый писатель – немного пророк“? Ведь книга была написана до военных действий на Украине…
Алексей: Да, роман вышел до Майдана, в октябре 2013 года – к 20-летнему юбилею событий 93-го. Кстати, в Киеве есть отель-высотка на Институтской улице возле Площади Независимости, с которой 20 февраля 2014 снайпер стрелял по евромайдановцам, и он тоже называется “Украина“. Так что в какой-то степени – да, пророчество.
В Москве возле Белого дома на Дружинниковской улице стоит импровизированный мемориал жертвам октября 1993 года. Из кусков бетона, арматуры, колючей проволоки воссоздана баррикада, а рядом – стенды с газетами и листовками.
Отдельный стенд с фотографиями и личными данными погибших – там и известный британский журналист, оператор Рори Пек, смертельно раненый бойцами “Витязя“ у Останкино, и 15-летняя девочка, убитая автоматной очередью в окне собственной квартиры, неподалеку от Белого дома. Читая роман Сергея Шаргунова, у меня было ощущение, будто ознакомившись с биографией участника событий Виктора Брянцева, посмотрев кадры кинохроники, где он мелькает в толпе, я параллельно читаю его личные письма, дневники, слушаю пересуды о его жизни и семейных скандалах с “мыльным ароматом“ вечернего прайм-тайм федеральных каналов.
Ева: Отдельное спасибо автору за акцентирование на абсурдности гражданской междоусобицы как явления. Это хорошо видно в сцене, где две противоборствующие толпы стоят друг напротив друга и в порыве лютой ненависти выкрикивают: – фашисты! – это вы фашисты! – нет, вы! Здесь воображение дорисовывает картину, и видится, как над правыми и левыми – вчерашними женами-мужьями, братьями-сестрами – стоит Красный Смех в багровом и неподвижном свете у Белого дома и скалит черную пасть. Занавес.
