Что не так с “Непрощённым“?
Прошло полтора года с момента выхода на экраны фильма Эллиотта Лестера “Последствия“ (2017), рассказывающего об авиакатастрофе над Боденским озером.
Наш кинопром решил не остаться в стороне и выпустил свою версию экранизации этой трагической истории, коснувшейся нашей республики.
В “Непрощённом“ режиссёра Сарика Андреасяна ничего принципиально нового в фабуле известной всему миру истории не появилось. Главное отличие этого фильма от американского предшественника – он не скуп по части эмоций, а, наоборот, выезжает только за счёт них. Здесь каждый эпизод фильма заточен на то, чтобы максимально выжать слезу у зрителя, и у фильма это получается. И вроде бы ок, никаких проблем.
Но проблема всё-таки есть: в “Непрощённом“ всё это сделано в ущерб кинодраматургии. В первой трети фильма это особенно режет глаза.
Все действия главного героя направлены исключительно на то, чтобы показать, какой он любящий отец и добропорядочный семьянин. Всё это явно и настойчиво подчёркивается каждым его поступком, словом, жестом. И дело не в том, что я сомневаюсь в отцовских качествах Виталия Калоева и сетую на недостоверность, отнюдь, напрягает другое: с каким упорством и в каких насыщенных красках мне преподносят информацию о его суперположительности. Для чего нужно было так делать – понятно: создатели хотели вызвать у зрителей максимальное сопереживание последующему горю главного героя от потери семьи. Но зачем всё делать так неуклюже – вот вопрос. Впрочем, немного зная фильмы Сарика Андреасяна (“Землетрясение“, “Защитники“), понимаешь, что такая “топорность“ для него – стандартный уровень, и многого в плане кинодраматургии ждать не стоило.
Из положительного в “Непрощённом“ можно разве что сказать про образ главного героя Виталия Калоева, который получился более полным и ярким, чем в тех же “Последствиях“. В фильме со Шварценеггером создатели никак не коснулись, скажем так, национального компонента, потому что снимали всего лишь по мотивам, да и главного героя там зовут совсем иначе. В “Непрощённом“ нам показали, что Калоев жил во Владикавказе, что его брат и сестра мусульманской веры, и хотя о традиции кровной мести нигде не упоминалась, это отчётливо напрашивается из контекста.
Дмитрий Нагиев в главной роли вызывает смешанные чувства.
С одной стороны он хорошо вжился в образ Виталия Калоева, копирует его походку, манеры, речь, плюс у актёра есть внешнее сходство с реальным Калоевым, что потом хорошо заметно, когда в финальных титрах показывают фрагменты интервью с последним. С другой стороны, я слишком много видела Нагиева в юмористических телесериалах 90-х типа “Осторожно, модерн“, где они на пару с Сергеем Ростом перевоплощались во всевозможные личины, мужские и женские. Из-за этого меня весь фильм не покидало ощущение, что на экране – одна из его ролей оттуда, и что сейчас он отчебучит что-то нелепое и смешное.
Но самое неприятное в “Непрощённом“ – героизация главного героя, убившего немецкого авидиспетчера, хотя казалось бы создатели могли обойти эту щекотливую тему этично, оставив её, например, нейтральной.
Из всего этого напрашивается неприятный вывод, что бытующие в некоторых горных регионах России родо-племенные традиции, многие, в том числе власть предержащие, ставят выше законов правового государства. И сдаётся мне, именно по этой причине мы до сих пор имеем в стране такую чудовищную проблему, как “женское обрезание“ – калечащая практика, которой ежегодно подвергаются больше тысячи девочек. У меня всё.
