Герой няшной эпохи

Писательница Татьяна Толстая в одном из своих рассказов вспоминала характерный эпизод своей молодости. На одном из ужинов её усадили рядом с девяностолетней старушкой, бывшей фрейлиной одной из великих княжон, не забыв при этом шепнуть, что соседка по столу, несмотря на возраст вполне в своём уме и всё помнит. Когда разговор зашёл о Николае II, старушка изрекла: “Вот все говорят – тиран, тиран! А, собственно, почему? У них за столом такие свежие сливки подавали!“ Примерно такой же логикой, судя по всему, руководствовался режиссёр фильма “Герой“ Юрий Васильев, предлагая зрителю бьющий в голову дешёвый, но до тошноты приторный коктейль из винтажной любовной лирики на фоне исторического гламура, пафосного государственничества и нарочито вваливающегося в кадр то одним, то другим культовым атрибутом православия.

По режиссёрскому замыслу эти три элемента, видимо, должны были, дополняя друг друга, красиво переливаться тремя цветами государственного знамени в лучах кинопроектора, но, как водится, ожидания превзошли результат.

Если не считать “Багровый цвет снегопада“ Владимира Мотыля с мелодрамами в декорациях Первой мировой войны и революции, отечественному кино в этом жанре последние лет 25 откровенно не везёт. Хотя он [жанр] пользуется завидной популярностью, и такая историческая махина в сюжетном плане, как “Адмирал“, покорно легла в его прокрустово ложе. Сценаристы оставили за кадром полярные исследования и другие заслуги перед родиной адмирала Колчака, зато широкий зритель имел возможность наблюдать мельчайшие изгибы линии любви на твердой руке Верховного правителя России.

“Адмиральский“ формат свято соблюдён и в “Герое“, если не брать во внимание половину фильма, где в настоящем действуют потомки-двойники персонажей 1917 года и речь идёт о перепродаже “Руссобалта“, купленного в 1914 году графом Чернышёвым. Итак, балы, красавицы, лакеи юнкера, господа-офицеры, паркет в парадной зале и другие прелести дореволюционной России. В центре этого – главный герой гвардейский офицер Долматов (Дима Билан) и его женщины: одну он любит, другую – нет.

Прибавьте к этому обилие икон в личном пространстве героев, которое, видимо, нужно было для оправдания слогана фильма “С верой за Россию“.

Естественно, все прелести мирной жизни сменяют тяготы войны и революции, которая происходит по вине внутренних врагов и предателей. Если хотиненковскую сагу об офицерах-контрразведчиках “Гибель империи“, где Юрий Васильев был постановщиком, тащили режиссура, сценарий и сильный актёрский состав, то “Герой“ лишен всего этого, кроме “контрреволюционного“ авторского замысла. Развитие сюжета напоминает набор скученных шахматных фигур на огромной доске, перемещающихся для того, чтобы продемонстрировать какое-то подобие партии. Актёрский состав из числа состоявшихся актеров – Светланы Ивановой, Юлии Пересильд, Александра Балуева, Марата Башарова – играя блёкло, на вторых ролях, вынужден почти, образно говоря, вставать на колени, чтобы хотя бы таким образом продемонстрировать важность и актёрскую состоятельность исполнителя главной роли Димы Билана.

Но что самое странное в фильме с претензией на историческую драму – то, что все фигуры на этой доске белые. В последних премьерах, будь то “Батальон“ или “Солнечный удар“, присутствует по крайней мере какая-то внятная драматургия, какие-то отрицательные персонажи, олицетворяющие революционную стихию. В “Герое“ основной конфликт происходит в рамках одного лагеря, как сказали бы раньше, “представителей паразитического класса помещиков и капиталистов“. Я очень надеялся, что Александр Балуев со своим актёрским дарованием сыграет, если не Ленина, то хотя бы какого-нибудь большевицкого наркома в противовес фигуре Долматова. Но вместо яркого злодея перед зрителем предстает невнятный персонаж: крупный предприниматель, выбившийся из низов, вся отрицательность которого заключается в том, что живёт он ради денег и мимикрирует под среду.

О трагедии революции и гражданской войны зритель из фильма узнает едва ли больше, чем о греко-персидских войнах из фэнтези “300 спартанцев“ Зака Снайдера.

В стерильном мире “Героя“ весь ужас революции выливается в набор обывательских страхов – торжество восставшего хама, хулиганы бьют стекла, на улицах грабят, а за городом жгут и громят усадьбу Чернышевых. Народ в картине не присутствует даже в виде массовки. Он появляется в кадре, как бог из машины, в лице недалекого солдата Ефима – то просящего милостыню, то спасающего, то убивающего главного героя.

В традициях современного политического экзорцизма по Достоевскому – изгнания из зрителя революционных “бесов“ – Ледяной поход Добровольческой армии февраля 1918 года представлен событием, в котором “участвовали все любящие Россию и думающие о России“. Их противники, напротив, предстают на экране появившимися из ниоткуда гремлинами с красными лентами, яростно принявшимися за демонтаж такой дорогой для белых дореволюционной реальности – лакеев, балов, юнкеров… И совсем уж непонятна роль “Российского военно-исторического общества“ в создании фильма. Во всяком случае, она явно не заключалась в предоставлении исторического консультанта для съёмок.

Судя по историческим датам и топонимам в кадре, дело происходит в какой-то иной параллельной реальности, которая похожа на дореволюционную Россию так же, как толкиеновское Средиземье или кассилевская Швамбрания.

Имение Чернышевых находится в вымышленной Свято-Горской губернии, Долматов пишет в 1916 году невесте письмо из Восточной Пруссии, в то время как фронт уже почти год как проходит под Ригой. К этому можно присовокупить такие милые оплошности декораторов, как часы “Янтарь“, выпущенные в 1960 году, но оказавшиеся в интерьере крестьянской избы начала 20 века.

Выходя из зала, хочется воскликнуть как кузен княжны Чернышевой:  Нас обманули, все! Режиссёр, актёры, бездарные сценаристы и хозяева кинотеатра!