Пермь: город-медведь

У парочки моих знакомых-уфимцев Пермь стойко ассоциируется с арт-объектом “Счастье не за горами“.

Резиденты города озвучили другие варианты ассоциативных идентификаторов: “Три распространённых вопроса про Пермь: Это там, где был Гельман?, Это там, где “Реальные пацаны“?, Это там, где сносят ГУЛАГ?“, – поделилась моя новая знакомая по имени Аня, когда январским вечером мы встретились в британском пабе в центре Перми. Четыре часа непринужденного общения на всевозможные темы с человеком, которого не так давно случайно зафолловила в твиттере, стало для меня неожиданным и приятным событием, учитывая, что на встречу я шла, надеясь, что нам будет о чём поговорить. После, уезжая, я утвердилась в мысли, что 50% впечатлений от нового места зависит от человеческого фактора. В этом плане повезло и с местом проживания: хозяйка хостела “7 rooms“ Юля, как неутомимый гид, каждодневно рассказывала об интересных местах Перми и советовала туда сходить.

За четыре дня интенсивных пеших прогулок по исторической части города, у меня сложилось впечатление, что старинные постройки здесь никому не мешают.

Здания, внесённые в список исторически ценных объектов, включены в “Зелёную линию“ – главный пешеходный маршрут Перми, пройдя по которому, можно самостоятельно узнать историю архитектурных построек прошлого: рядом с каждым из них стоит информационный стенд с подробным описанием. Например, в особняке мецената Н. Мешкова, выполненного в стиле русского классицизма, находится Пермский краевой музей, а в двухэтажном особняке меценатки Е. Любимовой, построенном в конце 19 века в стиле модерн, – театр юного зрителя. Пройдя по “Красной линии“ – второму пешеходному маршруту города, можно увидеть дома и узнать историю пребывания в них известных личностей, которые оставили свой след в Перми: писатель Аркадий Гайдар, Великий князь Михаил Александрович – сын Александра III, антрепренёр Сергей Дягилев, открывший всему миру русский балет, и другие.

Старинные постройки, не имеющие исторической ценности, облагораживаются, в них открывают магазины, кафе и даже банки. Моя новая знакомая подтвердила мои догадки о том, что в городе благоприятная ситуация по сохранению его исторического облика. Но картина в крае, по словам Ани, не такая радужная: не так давно общественность региона восставала против уничтожения вышеупомянутого музея ГУЛАГа в Чусовском районе – памятника, посвящённого периоду сталинских репрессий.

В то же время Пермь – современный город с новыми постройками, торговыми и бизнес-центрами, некоторые из которых такие же “вырвиглазные“, как и в Уфе, но, видимо, именно немалая концентрация сохраненных и отреставрированных исторических зданий создает эффект теплоты. В этом смысле столица Прикамья – тёплый ламповый миллионник, в сердце которого живёт большой добродушный медведь, запечатлённый на гербе города и не раз возникающий перед глазами во время прогулок: то в виде бронзового памятника, то ледяных фигур на городской эспланаде.

Именно на эспланаде Перми – площади, расположенной между двух центральных улиц города, где под Новый год ежегодно украшают самую большую ель и воздвигают ледовый городок для детворы, уфимский десант в лице меня и моего спутника, встретил новый 2016 год. Художественный размах, с которым построены фигуры из льда, нас впечатлил, а  фейерверк – не очень. На площади мы долго не выдержали: столбик термометра в новогоднюю ночь опустился ниже –27, так что, казалось, на улицу вышли лишь самые отчаянные жители.

У всех больших провинциальных городов, ориентированных на туристов, как правило, есть пешеходные улицы со скамейками, скульптурами и сувенирными лавками, а кто живёт привольней – у того и с фонтанами, как в Казани (хотя  назвать Казань провинциальным городом, конечно, язык не повернётся). В Перми пешеходная улица есть – Пермская, но выглядит она аскетично: ни сувенирных магазинов, ни скамеек на ней нет. Из так называемых городских скульптур – “Подкова счастья“, сделанная вятскими кузнецами, и “Дуб желаний“, обвязанный ленточками.

Несколько десяток забавных скульптур и изваяний можно встретить на улицах города.

Самая необычная – под названием “Пермяк – соленые уши“, отсылает к соляному промыслу, развитому в дореволюционной Перми. По легенде носильщики соли часто страдали от отитов, потому что соль высыпалась из мешков и попадала в уши.

На улице Пушкина около здания общественной бани стоит памятник водопроводчику, называемый горожанами Петровичем. Если у вас проблемы с трубами в квартире, то срочно собирайтесь в Пермь! СтОит, говорят, потереть какую-то часть памятника (уточните у местных) и ваши проблемы в водопроводом сразу решатся.

Перед кинотеатром “Кристалл“ расположилась целая галерея арт-композиций, сделанных их кровельного железа и металлических труб. Самые интересные из них: медведь с шерстью из железных пластин; стимпанковая кошка, поднявшая хвост трубой не только в переносном, но и в прямом смысле; скульптура, изображающая учёного в очках и с транзистором на плече под названием “Доброе утро! Господин Попов“, посвящённая русскому физику – изобретателю радио Александру Попову, который родился и вырос в Пермском крае. Жаль, что за состоянием этих объектов плохо следят: скульптуры частично засыпаны снегом, местами заржавели. Чуть дальше – на аллее Комсомольского проспекта, называемого в народе сокращенно и ласково “компросом“, можно увидеть брутальную русалку, а рядом – надпись, что этот сказочный персонаж – символ возрождения природы. Но по степени обветшалости, как скульптуры, так и таблички, создаётся ощущение, что в возрождение в Перми не очень верят.

Говорят, что таких скульптур на улицах города очень много, но из-за лютого мороза, ограничившего прогулочные возможности, многие из них не попали в радиус наших хождений. Не удалось дойти и до памятного камня шотландскому геологу, исследователю Пермского края Родерику Мурчисону, который и назвал последний геологический период палеозойской эры пермским.

В Перми не так давно проводился эксперимент по насаждению столичной культуры, который шёл с 2008 по 2012 год.

Думаю, теперь для многих россиян, следивших за этим процессом, название города ассоциируется в первую очередь со словами “культурная революция“. Кажется, пермской стороне не очень понравилась моя формулировка: “Почему ты называешь это насаждением культуры?, – спросила Аня.

Чтобы было ясно, о чём речь, немного истории: в 2008 году благодаря масштабному столичному культуртрегерству при поддержке местных властей в Перми началась масштабная арт-движуха – концерты, выставки и перформансы проводились часто и много под девизом “ни дня без события“. В городе создали новые культурные объекты: музей современного искусства PERMM, который возглавил московский галерист Марат Гельман, Эдуард Бояков основал экспериментальный театр “Сцена-Молот“ – младший брат московского театра “Практика“, открылся Пермский центр дизайна, которым первое время руководил Артемий Лебедев, в театр оперы и балета пригласили из Новосибирска именитого дирижёра Теодора Курентзиса, учредили программу паблик-арта, в рамках которого на улицах города появились многочисленные граффити, арт-объекты в жанре современного искусства и многое-многое другое.

Но с уходом инициативного губернатора, болеющего за культурный уровень региона, и сокращением финансирования постепенно пришла в упадок большая часть воздвигнутого и наработанного: уволили Гельмана, уехал Бояков, канул в лету самый масштабный пермский фестиваль “Белые ночи“, сошли на нет уличные арт-объекты…

Что называется – нашла коса “революции“ на камень провинциально-чиновничьего убеждения, что снабдить народ валенками куда важнее, чем создать вокруг него культурное пространство.

Возвращаясь к слову “насаждение“: со стороны именно так всё это и виделось. Когда культуру, грубо говоря, пластом спускают из рафинированных столиц и она ложится на мало подготовленную провинциальную почву, можно предположить, что отторжение неминуемо. Увы. Но: делай что должнО, и будь что будет.

Несмотря на бесславную кончину “революционных“ веяний, они всё же успели мощным прожектором осветить территорию возможных перспектив, где теперь единичные пермские радетели продолжают, в меру своих возможностей, двигать культурную жизнь города.

“Пиотровский“ – один из тех объектов, которые напоминают о былой “революционной“ арт-феерии.

Этот независимый книжный магазин, названный в честь пермского книготорговца 19 века Юзефа Пиотровского, открылся в Перми при поддержке основателя московского “Фаланстера“ и дважды организовывал международные книжные ярмарки в городе. Сейчас под его началом проходят лекции, презентации, мастер-классы. Так что “Пиотровский“ по праву именует себя не только магазином, но и культурно-образовательный центром, а в народе считается чем-то вроде последней цитадели той “культурной революции“.

“Пиотровский“ расположен на втором этаже двухэтажного старинного здания – торгового центра под названием “Аптека Бартминского“. На том же этаже – магазин винила, антикварная лавка и популярное питейное заведение “Sister’s Bar“, созданное двумя пермскими сёстрами, и куда, по-видимому, можно завернуть после покупки очередной интересной книжки, чтобы почитать её с бокалом бренди. При виде книжного ассортимента в “Пиотровском“ мне захотелось в нём зависнуть на весь день: на всё интересное, что там представлено, не хватит денег, поэтому зашедшим библиофилам остаётся лишь мучительно выбирать.

Во время прогулок по зимним улицам города мой мозг, желая, видимо, хоть как-то согреться, создавал перед глазами картины летней Перми. Возникала мысль, что, наверное, хорошо здесь в тёплое время года, когда улицы утопают в зелени, а старые дома, дышащие историей, лишены снежного покрова… Пермь – определенно город, куда хочется вернуться 🙂

P.S. Про театры и музеи Перми – в следующих статьях!

Фото в тексте: автора;
Фото на главной: lena.kerjentseva.