Пермь музейно-галерейная

Есть башкирская поговорка “ҡалған эшкә ҡар яуыа“ [оставленную работу засыпает снегом], которая призывает не заниматься прокрастинацией, а делать все дела вовремя. Тем не менее наброски завершающей части трилогии о славном городе Пермь надолго зависли в моих черновиках и до сих пор лежали тяжким грузом недоделанного. А гештальты, как известно, надо закрывать, так что вперёд – третья часть о Перми: обзор нескольких его музеев и галерей. То, что вы очень ждали, но стеснялись мне напомнить.

Музей современного искусства PERMM 
Иногда бывает, что ожидание праздника оказывается лучше, чем сам праздник. С музеем современного искусства PERMM случилось именно так. Созданный в период рассвета пермской “культурной революции“ одиозным московским галеристом Маратом Гельманом, этот музей стал известен далеко за пределами Перми. Его посещения я ждала с некоторым трепетом, но, попав в него, немного озадачилась увиденным.

Итак, музей начался, что замечательно, уже в гардеробе: со стен на меня смотрели фотографии тех арт-чудес, коими пестрели улицы Перми в годы “культурной революции“ и которых теперь с огнём не сыщешь: либо разрушены, либо демонтированы, как оскорбляющие чувства верующих в традиционное искусство. Три этажа музея занимала инсталляция “Пикник“ швейцарских художников Герды Штайнер и Йорга Ленцлингера. “Это первая в России тотальная инсталляция, которая занимает всю площадь музея“, – сообщалось в анонсе выставки. Там же говорилось про направление “site-specific“, в котором работают эти художники. Его особенность в том, что произведение современного искусства создаётся в конкретном пространстве, с которым оно органично связано. Проще говоря, Герда и Йорг приехали в Пермь, поглядели что есть вокруг, выбрали ключевые, на их взгляд, элементы, присущие данной местности, и превратили их в объекты своего творчества. На первом этаже видеопроекции освещали в темноте различные объекты, в том числе подвешенные к потолку и движущиеся, за счёт чего каждое мгновение рождалась новая световая композиция, а в углу комнаты, как невиданный гриб-исполин, манил взгляд живописный соляной алтарь. Соль – один из символов Перми, как вы помните. Второй этаж музея занимало скопление разного рода коряг, пеньков и гигантских зонтичных растений. Последние я видела на обочинах дорог по пути в Пермь, но их названия так и не выгуглила. Всё это было раскрашено в разные цвета и покрыто солью. Увиденное напомнило мне, как в младших классах школы учителя дают детям задание – сделать и принести из дома поделку, и те находят корневища замысловатых форм или овощи, и простыми манипуляциями преображают их в фигурки животных или во что-то ещё. Это ассоциация меня развеселила!

Но я ещё не знала, что на третьем этаже музея меня ждало нечто более развесёлое: костюмы белых медведей и их импровизированные жилища. Посетителям предлагали облачиться в эти костюмы, залечь в шалаш/берлогу и представить себя медведем, а после записать свои “медвежьи сны и мечты“. Судя по размерам костюмов, этот интерактив был рассчитан на детей младшего школьного возраста. Но, кажется, что и они не знали, что со всем этим делать, поэтому лишь принимали разные позы, пока родители их фотографировали. Когда я уходила из этого царства детского недоумения, то увидела сиротливо лежащую на подоконнике афишу гельмановской выставки “Русское бедное“, с которой в 2008 году начала свой триумфальное шествие по Перми “культурная революция“. Теперь этот кусок бумаги будто кричал мне: “Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя!..“. Впрочем, я драматизирую, наверное, но от выставки “Пикник“ у меня всё равно осталось неоднозначное впечатление.

Пермская государственная художественная галерея.
У каждого уважающего себя краевого или областного центра, провинциальной столицы есть свой  величественно-казенный художественный музей или галерея. Место, где можно зависнуть на пару часов и забыть о том, что происходит снаружи.

Если наш художественный музей имени Нестерова вырос из той коллекции полотен, что подарил родному городу Михаил Васильевич, то пермскую галерею начали создавать на базе картин местных художников Верещагиных, так же подаренных ими родной Перми. Музей открылся в 1932 году в живописном здании бывшего Спасо-Преображенского кафедрального собора, а чуть позже получил нынешнее название. Говорят, в годы Великой отечественной войны сюда привезли на хранение коллекцию Государственного русского музея.

На первом этаже галереи можно увидеть большую экспозицию, посвящённую деятельности, в том числе меценатской, представителей многочисленного рода купцов Строгановых, с их генеологическим деревом и подробным описанием, кто чем занимался и как отличился перед Родиной. Помимо традиционных полотен русских художников, в одном из залов верхних этажей можно увидеть впечатляющую коллекцию пермской деревянной скульптуры на православную тему, которую в конце прошлого века собирали по деревнях Пермской области. То, что называется “наивным искусством“ – создатели не соблюдали общепринятые каноны при освещении божественного, потому, вероятно, что попросту о них не знали. Поэтому здесь можно увидеть, например, объёмные изображения, не характерные для православных храмов, а у какого-то из многочисленных скульптур Иисусов черты лица проглядывают чуть ли не татарские. Впрочем, это тот случай, когда художественная вольность вполне оправдана любовью одних творцов к другому Творцу. Очень красиво и поразительно.

В другом зале галереи православная тема продолжалась в виде выставки-инсталляции “К свету“ – взгляд художников Перми на вышеупомянутую деревянную скульптуру через световые инсталляции. Фигурка Иисуса, по которому пробегает ток, как вам? Одна из работ в виде рентгеновских снимков отсылала к истории 80-х годов, когда деревянную скульптуру отвозили в краевую больницу для исследования под рентгеном. Но поскольку экспонатов было много, то временный рентгенкабинет соорудили в самой галерее. Рентгенограммы использовались для того, чтобы понять, как скреплялись изнутри детали деревянных богов, тех самых, которые находили в деревнях и привозили в галерею, и не повреждены ли они жуками-короедами.

В галерее были еще несколько временных выставок, самая интересная из которых – выставка африканского киноплаката. Плакаты изготовляли в Гане в 90-х годах прошлого века по заказу местных кинотеатров. За основу ганские художники брали обложки видеокассет, но перерисовывали их, делая понятней и ближе местным жителям. Например, в афише к фильму “Женщина-кошка“ к элементам оригинального постера художник добавил кошачью голову со змеиным языком. Змея – атрибут одной из африканских богинь. Судя по всему, ганские креаторы нередко увлекались и рисовали то, чего не было в фильме. Так что было забавно посмотреть плакаты со знакомыми персонажами из американских фильмов с добавлениями фантазий ганских художников.

Далее по курсу меня ждало частное заведение – Галерея 25/17 Марины Фельдблюм. Найти её оказалось непросто – расположена галерея в одном из многоэтажных торговых зданий и занимает небольшое помещение на этаже, где продаётся дорогая мебель, люстры и прочие изыски фешенебельной жизни. В галерее меня встретила выставка эротических гравюр “Пабло Пикассо. Искушение“ (видишь “гравюр“, читай “репродукций“). Если память мне не изменяет, эта выставка проходила и в Уфе, но меня обошла стороной, и как оказалась – лишь для того, чтобы дождаться в Перми!

“Искушение“ – это более 100 работ из графического цикла Suite 347, где 80-тилетний Пабло Пикассо вдоволь покуражился, излив на бумагу свои фантазии, замешанные на иронии, эротизме, вуйаеризме, религии и, видимо, собственной, уже немощной, физиологии. С параноидальной частотой в рисунках повторялся сюжет о том, как Папа Римский сидит на горшке и наблюдает за обнаженной парой. Вам тоже кажется, что испанский художник имел зуб на Главу католической церкви? При всем при том, можно только подивиться, как Пикассо несколькими штрихами объёмно и ярко обозначает характеры персонажей и насыщает их эмоциями. Уходя, я заглянула в журнал отзывов и среди множества восторженных комментариев нашла один радикальный противоположный, который звучал примерно так: “Отвратительно! И это называется искусством?!“. На этой забавной ноте я покинула Галерею 25/17, которая, как сейчас понимаю, оглядываясь назад, произвела приятные впечатления, хотя тогда, в январе, мне так не показалось. Здесь можно было бы написать про то, что называется “послевкусием“, но боюсь, что прибежит Сергей и затопает ногами, напоминая, что мы здесь не щи варим и что негоже применять такую риторику.

Но идём дальше: гуляя по пешеходной улице Пермская можно набрести на Селенитовую комнату – музейное пространство, посвященное знаменитому пермскому минералу. Говорят, художник Анатолий Иванов долгие годы вынашивал идею создать в своем городе музей селенита наподобие петербургской Янтарной комнаты, и когда дошло до дела, то воплотил свою идею в жизнь за три месяца.

Селенитовая комната сделана в виде искусственного грота, на стенах которого можно увидеть панно и витражи из селенита, изображающие пейзажи Пермского края, а в витринах – чудесные изделия, сотворенные пермскими камнерезами-художниками и мастерами народных промыслов. Есть красивая версия происхождения селенита: будто это застывший в камне лунный свет пермского геологического периода, по факту же – волокнистая разновидность гипса. Также считается, что селенит, встречающийся только в Пермском крае, есть свидетельство существования древнего пермского моря, которое отступая при образовании Уральских гор, оставляло за собой селенитовые лагуны. Вот такой он селенитовый след на карте Пермского края!

В лабораторию современного искусства “Дом Грузчика“ и Музей советского наива мне, к сожалению, попасть не удалось. Видимо, остались на следующий раз. Ведь как я уже писала, Пермь – это город, куда хочется вернуться!