Скованные одной нитью

Высокая мода и декаданс в новой картине Пола Томаса Андерсона “Призрачная нить“.

Древняя китайская пословица гласит: “Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на время, место и обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся.“

Великобритания 50-х годов. Платья от знаменитого кутюрье Рейнольдса Вундкока являются признаком хорошего вкуса у женщин высшего общества и мечтой для остальных дам. Страстный приверженец ремесла расписывает каждый свой день чуть ли не по минутам в окружении первоклассных швей-мастериц и прагматичной сестры по имени Сирил. Но одна случайная встреча в пригородном кафе меняет всю его тщательно распланированную жизнь навсегда. Имя этой перемены – Альма. Эта молодая очаровательная особа, краснея и смущаясь, сначала робко соглашается поужинать с главным героем, а затем так же робко и незаметно для самой себя переезжает в обитель творца, став новой музой. Но дальнейшее их сосуществование кратко можно описать шекспировской фразой: “Так сладок мёд, что, наконец, он горек“. Постепенно мы наблюдаем за распадом привычного уклада жизни Вундкока и зарождающейся к Альме неприязнью. Режиссёр, а по совместительству сценарист и оператор, Пол Томас Андерсон проделал потрясающую работу, стараясь максимально точно показать взаимоотношения героев при помощи правильной расстановки кадра и камеры в совокупности с восхитительной игрой актёров и пронизывающего саундтрека.

Авторский почерк Андерсона распознается сразу, и его “Призрачная нить“ не стала исключением. Наряду с четкой, живописной картинкой, крупными планами для более глубокого вовлечения в историю и длинными кадрами без нарушения динамики повествования, фильм сразу же завораживает своей атмосферой, моментально перенося зрителя в середину XX столетия. Чего только стоит эпизод создания индивидуального платья для Альмы: от расторопного, но детального снятия мерок, до метаморфозы личности и принятия своей внешности главной героини во время пошивки шедевра. Сцена показа новой коллекции Вундкока в его доме как нельзя точно передаёт чувства модельера; когда камера кружится в вихре из роскошных юбок и спешно переодевающихся около него моделей, оператор берёт крупным планом взгляд Рейнольдса, который нервно подглядывает в глазок двери за реакцией публики.

Фильм балансирует между неоднозначностью и простотой, красотой и отвращением. На мой взгляд, решись Андерсон сотрудничать с другими актёрами и композитором, история получилась бы плоской и надуманной. Дэниел Дей-Льюис здесь не играет, он вживается в своего героя настолько непринужденно и убедительно, что буквально приковывает зрителя к экрану своей харизмой. Прототипом Рейнольдса Вундкока стал испанский модельер Кристобаль Баленсиага — замкнутый и даже нелюдимый человек, который мог без выходных сидеть с ниткой и иголкой, добиваясь идеальной посадки платья, который вызывал бы уважение у коллег и обожание у клиентов. Для более детального раскрытия своего персонажа Дей-Льюис несколько месяцев работал подмастерьем главного костюмера нью-йоркского балета, изучая секреты швейного мастерства среди корифеев этой области. Не менее примечательно, что, по словам актёра, это его последняя роль (и четырехкратная номинация на “Оскар“ за всю карьеру). Причины ухода из кинематографа точно не сформулированы, лишь слова самого Дэниела приводят к некоторым догадкам:

“До начала съемок картины я и сам не подозревал, что закончу с актерской игрой, – признался актер в интервью W Magazine. – До старта мы с Полом много смеялись. А потом перестали, подавленные навалившейся печалью. Мы и сами этого не ожидали. Не понимали, что породили. С этим было очень непросто жить. И до сих пор так“.

Контрастную, но гармоничную партию Дей-Льюису составила молодая европейская актриса Вики Крипс (Альма), чей персонаж в течение всего фильма раскрывается разными гранями – от восхищённой влюбленной девушки до отчаявшейся и одержимой, – и её игра выглядит на экране глубоко проработанным и натуральным. Сестру Вундкока воплотила небезызвестная британская актриса Лесли Мэнвилл, чей характерный образ рациональной деловой дамы достоверно отобразил суть трудоголика-женщины в целом. Американская киноакадемия не оставила её игру незамеченной и удостоила номинацией на “Лучшую женскую роль второго плана“.

Про музыкальный ряд хотелось бы написать отдельную статью, но ограничусь самым главным: Джонни Гринвуд, работающий с Полом Томасом Андерсоном со времен создания “Нефти“ (2007), в “Призрачной нити“ выдаёт наиболее откровенный и мощный музыкальный перфоманс (при поддержке около шестидесяти инструментов оркестра), который нам довелось услышать от него как композитора. Меланхоличное переплетение струнных с романтичными пируэтами фортепианных аккордов в каждом кадре создают своё неповторимое настроение, заставляя зрителей чувствовать нужный оттенок. Музыка Гринвуда звучит на протяжении всего 130-минутного фильма, поднимая партнерство режиссёра и композитора на новый уровень.

Главные темы, которые словно тайные послания, вшиваемые кутюрье в подкладку одежды, лежат не на поверхности фильма. Претенциозность и перфекционизм в любимом деле, нездоровые партнерские отношения, включающие в себя чрезмерную жажду обладания друг другом (пусть в разных способах достижения и конечных целях для) и вопрос о том, что же по сути является “нормой“ в жизни каждого, и существует ли она вообще объективно.

Понравится ли фильм широкому кругу зрителей? Я думаю, что нет. Зато ценителей противоречивых, стремящихся к самым неизведанным глубинам души киноисториям, он точно не оставит равнодушными и подарит пищу для размышлений на пару дней, а может и недель после просмотра. Любители романтизированного, эстетического жанра также останутся удовлетворены, поэтому “Призрачную нить“ я рекомендую поклонникам сложных, но абсолютно атмосферных фильмов.