О Коляда-театре и спектакле “Мертвые души“
Здрастес, хе-хе-хес, чмоки вам мои, Павел Иванович!
/фраза из спектакля “Мертвые души“/
С детищем Николая Коляды я познакомилась 6 лет назад, когда была в Екатеринбурге. Кажется, к тому времени мы с другом что-то знали об этом прославленном уральском театре, потому что увидев их здание – тогда они располагались в старинном доме на улице Тургенева, 20 – очень захотели к ним попасть. В тот вечер в Коляда-театре показывали драму Константина Костенко “Клаустрофобия“. Все билеты были проданы, но кассир, увидев сожаление и досаду на наших лицах и узнав, что мы из Уфы – а значит неизвестно когда ещё к ним попадём – любезно предложил поставить для нас в зале дополнительные стулья. Так, приятно удивленные внимательным отношением к зрителю, мы и попали в зал знаменитого Коляда-театра – одного из самых коммерчески успешных и самых народных (здесь всё для народа) частных театров нашей страны.
К сожалению, после того раза мне больше не приходилось бывать в Коляда-театре, но любимые друзья, делающие это часто и зная о моём интересе к нему, не раз привозили мне диски со спектаклями Коляды и с автографом режиссёра: Николай Коляда имеет приятную привычку собственноручно подписывать диски, желая получателю счастья, здоровья и добра.
И даже больше: если вам повезёт оказаться в его театре, то и своё пальто из гардероба вы можете получить из рук заслуженного деятеля искусств РФ. Ведь в отличие от большинства известных людей Николай Владимирович не сидит в башне из слоновой кости, а всегда рядом со своими зрителями.
В общем, через друзей ко мне пришла классика от Коляды на диске, и их “Мертвые души“ стали одним из моих любимых спектаклей из их репертуара, и не рассказать о них сейчас я просто не могу.
Классика в инсценировке Коляда-театра – это всегда вынос мозга. В хорошем смысле слова, если зритель открыт для всего нового и необычного. Как однажды сказала знакомая: “Спектакли Коляды – это как финальная часть корпоративов: все уже не в себе и вокруг творится ад и вакханалия“. И с этим можно согласиться, ведь на первый взгляд всё выглядит именно так. Но ровно до той поры, пока зритель не преодолеет некий слой спектакля, под которым непременно найдёт ценные камни самобытной авторской задумки и талантливой коллективной реализации. И чем больше зритель будет копать вглубь спектакля (а учиться понимать авторскую задумку – это всегда работа зрителя, в том числе и над собой), тем больше эти камни будут обнажать свои многочисленные грани и переливаются разными красками.
Безумную, местами безобразную, эстетику екатеринбургского театра нелегко принять с первого раза.
Ведь святость классики – это некая аксиома, которая вкладывается в нас ещё со школьной скамьи. А тут такое… Помню, их “Гамлета“ в своё время я смотрела с широко открытыми глазами и с немым вопросом “Что здесь вообще происходит?!“. С “Ревизором“ было уже лучше: пришло принятие сценического мира Коляда-театра и их экстравагантных приемов. А “Мертвые души“ так и вовсе стали праздником души и были просмотрены с нарастающим восторгом, стремящимся к катарсису.
“Мертвые души“ традиционно начинаются разухабистой песней, их часто сочиняет сам Николай Коляда. По его словам, многие фразы для героев своих спектаклей режиссёр берет из жизни: слышит на улице или в очереди в магазине. Костюмы и реквизиты тоже от народа: их Коляда находит на ближайшем китайском рынке, поэтому герои в спектакле – в пёстрых пижамах, кричащих ярких париках и масках. Но что самое удивительное: все эти неказистые составляющие, попадая в постановки Коляды, приобретают магическое свойство, превращая спектакль в торжество гармонии и оригинальной самобытности.
В “Мертвых душах“ поражает обилие замечательных режиссёрских находок и актёрских решений:
чего стоят смешные до слёз синхронно отвисающие у персонажей челюсти при каждом упоминании о мертвых душах и мистический момент с вертящейся на столе ложкой. Удивительно, но даже набившие оскомину попсовые песни, звучащие в спектакле, ложатся в его сюжет гармонично и не вызывают раздражения. Из актёрского состава особенно впечатляют Собакевич с голосом первого президента России (Сергей Фёдоров), Плюшкин в образе бывшего тюремщика (Олег Ягодин) и потрясающая Коробочка в исполнении Светланы Колесовой:
– Стало быть и мужа моего, покойного Ивана Петровича Коробочку купите?
– Эээ?
– Мужа не продам! Не продам мужа! Сказала не продам – значит не продам! Му-жа не про-дам! Не продам! Говорю не продам – значит не продам!
К концу спектакля все актёры становятся почти родными, а Чичиков в исполнении Игоря Алёшкина начинает казаться самой удачной версией этого литературного персонажа – обаятельный и веселый юноша, но с внутренней червоточиной. В спектакле не раз появляется и сам Гоголь в исполнении Рината Ташимова. И если в финале Николай Васильевич ложится в гроб и начинает переворачиваться с боку на бок, то определённо не из-за провокационной постановки Николая Коляды, а от того, что сегодня, как и два века назад, очень актуально, а может даже больше, чем тогда, гоголевское-риторическое: “Русь, куда несёшься ты? …“
Фото: (1) из архива театра, (2) Ирина Баженова, 66.ru.
