Чердак – убежище Анны Франк

Такое кино было в моём детстве. Его название с тех пор намертво впечаталось в мозг. А на днях я посмотрела спектакль “Анна Франк“ на малой сцене нашего русского драматического театра. С одной стороны, мне всегда немного досадно начинать знакомство с произведением не с первоисточника, а с его экранизации, инсценировок. Кажется, будто я что-то упускаю, что есть там, и чего нет здесь… дневник Анны Франк я не читала.

С другой стороны, думаю, важнее иметь желание однажды обратиться к первоисточнику. Так что прочь, досада.

Анна Франк – 15 летняя еврейка, которая вместе со своей семьей и знакомыми – семьей Ван Даан и профессором Дюселлем (их имена изменены самой Анной) около двух лет скрывалась от нацистского террора в тайном чердаке, оборудованном её отцом Отто Франком. В течение этого времени девочка вела дневник, который впоследствии стал историческим документом, обличающим нацизм. На сегодняшний день он признан объектом реестра “Память мира“ ЮНЕСКО.

В фойе театра можно увидеть небольшую экспозицию, посвящённую жильцам убежища Отто Франка.

Центральным персонажем в спектакле режиссёра Анны Соколовой видится не девочка Анна, а её отец Отто Франк, который, являясь участником действа, параллельно – и его рассказчик. В эти моменты герой Сергея Басова как будто переносится в будущее и смотрит на эту историю уже оттуда: только он один знает о судьбе своих родных и знакомых, прятавшихся в убежище. Грядущий ужас Освенцима смог пережить только Отто.

Удачный режиссёрский ход: знакомя зрителя с каждым членом своей семьи и другими жильцами чердака, Отто называет дату, место и обстоятельства их смерти.

Вот они все, улыбающиеся и пока ещё счастливые оттого, что находятся в безопасности, играют, бранятся, празднуют свои дни рождения, хоть и пленники чердака, но понимающие, что им здесь – лучше, чем тем, кого увели в концлагеря… но их будущая насильственная смерть под катком нацистской бесчеловечности висит над ними как дамоклов меч весь спектакль.

В то время как у героев есть ещё надежда на лучшее, у зрителя – её нет.

Ещё одна удачная деталь в спектакле – то, что жильцы убежища попадают на сцену черед вход для зрителей, проходят мимо рядов. Я, сидевшая близко к этому месту, вздрагивала при каждом стуке в дверь. Можно было представить, что зрители – соучастники этой истории, такие же пленники чердака, как герои спектакля. Эти композиционные задумки, вероятно, должны была усилить трагизм истории, но их зёрна, упавшие в сухую почву повествования, не проросли.

“Анна Франк“ лишена главного – атмосферности. Погружения зрителя в трагедию здесь не происходит.

И я не думаю, что дело в уровне моей эмпатичности, я прекрасно помню, что чувствовала на спектаклях трилогии А. Aбушaхмaновa, когда показанные истории из советского прошлого прошили меня насквозь, пригвоздили к креслу, и из зала я выходила измененной, очищенной, другой, чем заходила в зал. Единственный момент в “Анне Франк“, который перевернул мою душу – когда Анна, смеясь, говорит своему другу Петеру, что в её дневнике много личного, интимного, и что она надеется, что мать никогда его не прочтёт. И здесь неотвратима трагичность этих слов: Эдит Франк, мать Анны, действительно никогда не прочтёт дневник дочери. Дневник, который впоследствии будет переведён на 67 языков мира, общий тираж которого составит более 16 млн экземпляров… дневник, который прочтут миллионы людей, никогда не знавших маленькую девочку по имени Анна Франк… этот дневник её мать Эдит никогда не прочтёт, потому что умрёт от голода за 20 дней до того, как Красная Армия освободит Освенцим.