Алёна Савельева: “Я не негативный человек, а просто человек“

Недавно мне посчастливилось познакомиться с чудесной и скандальной уфимской художницей Алёной Савельевой. Началось всё с того, что я увидела работы Алёны в её авторском паблике в Вконтакте с интригующим названием “божественная графика“, потом сходила на выставку в галерее “Урал“, а позже мне пришла идея встретиться с художницей и взять интервью. Алёна дала согласие, мы встретились в одной уфимской кафешке и вот что из этого получилось.

Пай-девочка, первая выставка, смертные грехи

Как человеку, далёкому от мира художников, мне интересно, как вообще люди становятся художниками? Ты в детстве рисовала на обоях, родители отдали тебя в художку, тебе там понравилось, потом ты пошла в университет?

Ну, вообще я не рисовала на обоях (смеётся), я была очень примерным ребёнком, типичная пай-девочка, которая училась в школе на одни пятёрки и всегда выполняла домашнее задание. Единственным моим недостатком было то, что я не любила воспитательные и учебные заведения. В детский сад ходить отказывалась, и однажды устроила там на два дня голодную забастовку. Тогда меня просто оттуда убрали и посадили в художественный кружок.  Мне тогда было 4 года. С этого всё началось.

Как-то не вяжется: пай-девочка и в то же время забастовки…

Нет, что касается учебы, я всегда любила залипать. А вот общение с другими людьми меня пугало, до сих пор немного пугает.

Значит ты из города Октябрьский?

Да, я из маленького города Октябрьский. После 9 класса уехала из дома и поступила в Уфимское училище искусств, но меня там всё жутко выбешивало. Проучилась всего полгода и бросила, потом меня вызывали на какой-то совет, спрашивали, мол, скажи ты по-человечески, ты почему уходишь, а мне что, мне 16 лет, и я им “да не нравится мне у вас, как-то всё по-древнему“.

Они так болезненно это восприняли?

Там вообще такого не бывает, всего 8 бюджетных мест на всю Башкирию, а я: “Мне не нравится, я лучше домой вернусь“. А после 11 класса поступила в РГПУ им. Герцена в Питере (прим. ред. Российский государственный педагогический университет им. Герцена). У меня был выбор – либо поступить в БГПУ в Уфе, либо в Питере, и я подумала “Блин, там же концерт “Depeche Mode“ прямо в день моего рождения, а поступлю-ка я в Питер, если что переведусь в Уфу“. В итоге я сходила на этот концерт и думаю “Ай, ладно, останусь“.

Когда была первая серьезная выставка в твоей жизни?

Впервые выставлялась в Питере от Союза художников, там молодежные выставки проходят один раз в полгода. Просто приносишь им свои работы, они закрывают двери, сидит комиссия, которая смотрит и отбирает работы. Подходящие рисунки оставляют на столе лицевой стороной, а не подходящие переворачивают. Я зашла, смотрю, мои прошли, ну прикольно.

Что нужно делать начинающему художнику, чтобы начать выставляться?

Первое время я постоянно следила за Союзом художников, была подписана на какие-то паблики в вк, на какие-то сайты, которые присылали уведомления, что там-то и там-то будет выставка на такую-то тематику. Я смотрю и думаю: “Хм, у меня есть работы на эту тематику, вот это, кажется, подойдет“ и высылаю, а потом я поняла, что любую работу на любую выставку можно засунуть.

Что-то по теме подрисовать и выслать?

Даже просто название написать – и уже иногда канает. В начале, конечно, мне очень сильно нравилось рисовать портреты: увижу красивого молодого человека, влюблюсь и рисую, рисую.

По памяти?

По памяти, или в метро за ним гоняюсь. И вот портреты в основном выставляла или пейзажи каких-то ужасных питерских дворов. А потом меня стала интересовать тема смертного греха. И вот я на неё подсела на длительное время, и даже моя выпускная дипломная работу в университете была о семи смертных грехах с пояснительной запиской-комиксом для детей. Там герои – два ребёнка и демон, который им объясняет, что если вы будете делать друг с другом то-то и то-то – это считается прелюбодеянием, давайте будем этим заниматься.

Интересно, как бы на такое у нас в БГПУ отреагировали…

Как я поняла, в БГПУ студенты-художники очень сильно подвержены влиянию своих наставников. Я же всегда специально выбирала таких наставников, которые любили ездить куда-нибудь. Он уезжает на полгода, его не видно, не слышно – и он никак не влияет на меня.

То есть в Питере твой комикс про демона-искусителя и детей нормально восприняли?

Да, он всем очень понравился, у меня даже было 5 с похвалой.

“Сатанизм“, скандал в школе, Союз художников.

Твоя выставочная деятельность началась в 2011 году, а через три года ты приехала в Уфу. Здесь как обстоят дела с выставками?

Первое время в Уфе ходила сама, потому что никого не знала. Просто приходила, знакомилась на открытиях выставок с художниками, ходила в гости в их мастерские. Но последнее время сами предлагают, весной мы только приехали из Казани, а Василь Ханнанов говорит: “А давайте быстренько выставку у меня сделайте“. И мы с Сашей Кайдаловым быстренько сделали выставку в музее современного искусства в Уфе. У нас с ним очень похожие манера и видение. Там мы выставляли тату-эскизы

Работала в тату-салоне?

Да, он сейчас до сих пор существует, называется JAW MEOW TATTOO Ufa. Работала там какое-то время, сделала много эскизов, но они все в моем стиле, а он не каждому человеку близок. Не каждый согласится сделать рыбу с головой свиньи, и я подумала, что всё-таки надо возвращаться к истокам. А до тату-салона так вышло, что меня уволили с предыдущей работы в художественной школе, и потом никуда не брали, потому что потенциальные работодатели звонили в эту художку – как полагается делать всем нормальным работодателям – и слышали про меня всякие ужасы. Меня там обвинили в сатанизме и аморальном поведении. Поэтому тогда я решила заняться татуировкой.

Это тот случай, когда коллега из художественной школы написал на тебя заявление?

Да, увидел мой инстаграм, сделал скрины, и написал заявление в полицию, что у меня “прослеживается сатанинская идеология, пропаганда насилия, педофилии, мрачное восприятие окружающей действительности“. Меня тогда блоканули все соцсети, а когда я говорила с кем-то по телефону, мне казалось, что в трубке что-то щёлкает, и знакомые говорили, что часто не могут дозвониться, слышат какие-то помехи. И тогда я стала все свои страницы чистить, всё удалять.

Так ты сатанистка?

Я не сатанистка, в том- то и проблема, а так бы они уже все горели в аду.

Интересный пункт в биографии.

Когда в Октябрьском была моя выставка, там были работы, посвящённые роману Жоржа Батая про серийного убийцу Жиля де Ре, полководца, который тысячу детей изнасиловал и убил. И какой-то мужчина, он раньше был, кажется, директором дворца культуры, а сейчас просто фотограф, пришёл, увидел, что на рисунке какой-то мужик с синей бородой обнимает мальчика, и стал звонить директору краеведческого музея, где проходила выставка, и говорить, что они педофилию пропагандируют, что нет ограничения по возрасту. Тут я быстро распечатываю на бумажке “12+“, вешаю на дверь и пишу этому человеку, что он просто не увидел.  Потом я дополнила эту серию, и пыталась её протолкнуть на педагогическую выставку, которая проходила в Уфимской художественной галерее. Рисунки, конечно, не прошли, и меня сильно за них поругали.

Ты это специально делаешь?

Ну, я смотрю – выставка педагогическая, думаю про детей работы подойдут, отнесу-ка (смеётся). Там была искусствовед Ирина Оськина, и она тогда сказала, что мои работы излучают негатив и склоняют к очень плохим мыслям, к плохому настроению. Она дала мне свой номер телефона и предложила прийти к ней в музей, и там она мне целую лекцию прочитала.

Про то, что нужно рисовать позитивно?

Нет, она мне рассказывала про пейзажи, про башкирских художников. Мне очень понравилось, как она читает лекции. И потом она поняла, что я никакой не негативный человек, а просто человек. Я очень оптимистична, на самом деле. Я думаю, что вот сейчас тот момент, в котором я нахожусь – это самый лучший момент моей жизни, что такого хорошего больше не повторится, завтра будет все намного хуже. Все же обычно говорят, что сейчас плохо, а дальше будет лучше – это пессимистичные люди, мне кажется.

Как ты воспринимаешь выражение “скандальная художница Алёна Савельева“?

Оно мне нравится, хотя я не люблю вступать в конфликты, но если я не люблю человека, я сразу ему в лицо говорю “Ты мне не нравишься, не подходи ко мне, мне разговаривай со мной, я не буду отвечать на твои вопросы, я не хочу с тобой работать“.

Какие у тебя отношения с Союзом художников Башкирии? 

Пару раз учувствовала в молодёжных выставках. Там всё так устроено, что если я принесу им какой-то комикс  в  маленьком формате, там это не проканает. Они всё время говорят, мол, рисуй маслом большие работы, твою маленькую никто не увидит. А у меня к большому душа не лежит, я люблю что-то книжное, а большое могу сделать по настроению и то, если это по смыслу будет обосновано, а если не обосновано, как все их огромные пейзажи, то зачем вообще их такого размера делать?

Хотела бы вступить в Союз художников?

Мне все время говорят: вступай-вступай, у тебя же много выставок. Я даже одно время хотела вступить, но потом стала думать: зачем мне это нужно, ведь у них такие занудные выставки, нет никакого прогресса в течении 80 лет, ничего не меняется. Зачем мне это надо? Лучше я буду таким человеком, который приходит и просто что-то отчебучивает, но зато запоминается. А те, кто приносит пейзажи, да кто их имена-то помнит. Они же все одинаковые по сути дела.

И вот сейчас я понимаю, что вступать в Союз художников из-за какой-то мастерской, ждать, когда кто-то из них умрёт, чтобы тебе она досталась – это как-то не по-человечески.

У Союза есть мастерские?

Да, у них есть мастерские, которые они дают художнику после того, как кто-то из предыдущих умрёт. Например, умер какой-то художник, его мастерская освободилась, они передают её другому художнику, который написал заявление, что ему нужна мастерская.

Это какое-то место, где они работают с учениками?

Нет, они сами там работают

А нельзя просто где-то работать, гараж какой-нибудь снять, дома у себя?

Можно, конечно, но это же будет платно, а мастерская от Союза художников бесплатная, она тебе даётся пожизненно. И проблема в том, что работы накапливаются. Вот я живу с другом, у меня своего жилья нет, и я почти полностью захламила его квартиру, всё жду, когда он начнёт возмущаться, но пока нормально.

“Я твой симулякр“, принцесса набросков, цензура, “среди нас палачи“

Недавно открылась твоя персональная выставка в галерее “Урал“, где можно увидеть работы фломастерами, гуашью. Чем ещё пишешь, рисуешь? 

Акрилом ещё.

Это всё – твоё самое любимое, или только для этой выставки использовала?

Иногда рисую акрилом, надоедает – перехожу на гуашь, вообще гуашь я очень люблю, хотя здесь, в Уфе, её почему-то ненавидят, говорят, что это оформительский материал. А мне он очень близок. Он простой, легкий и дешевый. Фломастеры тоже, но они, правда, потом выцветают. В детстве же все рисовали фломастерами. Я помню, принесешь на ИЗО фломастеры, а тебе учитель говорит: “Почему акварель не принесла? Надо рисовать, акварелью!“ И фломастеры воспринимались тогда как что-то второстепенное, только для того, чтобы подвести, а сейчас я могу взять и всё ими разукрасить!

Можно сказать, что ты в Уфе – единственная, кто рисует, и выставляет комиксы?

Вообще я не видела, чтобы кто-то назвал свои работы комиксами, но некоторые работы похожи, у того же Хананова или Харисова. Они же тоже подписывают свои работы, своих героев наделяют словами. Но у меня нет знакомых, которые бы так рисовали.

Наверное, когда ты в Союзе художников, то считается, что тебе надо быть серьёзным. Если они и рисуют комиксы, но никогда не выставят.

Мне кажется, они даже не мыслят в этом направлении.

Возвращаясь к твоей выставке, идущей сейчас в галерее “Урал“: там большая часть работ  про кота породы сфинкс. Я подумала, что у тебя есть питомец, и ты его изобразила, но потом услышала, что это животное олицетворяет тебя.

Да-да! Он – это я, кот на моих рисунках – это мой симулякр. И там даже был один с надписью: “Кот, почему ты такой мерзкий? Потому что я твой симулякр“. Когда я рисую животных, то не могу просто их нарисовать, мне надо что-то с ним сделать, вложить во всё это какую-то мысль.

Эта серия рисунков про кота в моем случае вообще 100% попала в цель: вот эти очень меткие мысли, которыми ты наделила кота. Я даже пересмотрела свое отношение к коту. Я оцениваю его поведение с позиции человека, которому в принципе невдомек переживания животного, а ведь у него там всё может быть совсем по-другому. То есть он может ходить и мяукать из-за разболевшегося живота, а меня это будет раздражать, и я его поругаю. Несправедливо получается.

Это кот сфинкс моего друга Саши, с которым я живу. Он подобрал его в Черниковке, в подъезде, его кто-то выбросил, видимо потому, что котов этой породы трудно приучить к лотку.

На второй серии рисунков под названием “Море“ изображены люди в поезде и на пляже. Если честно, не уловила, какой месседж ты вложила в эти рисунки.

А никакого на самом деле. Ну, море, отдыхающие люди, смотреть на эти странные тела, все очень разные…Когда мы приехали в Геленджик, нас встретили знакомые и предложили попить чаю. Я попила чай, и поняла, что сделала это из детской кружки, а у этого мальчика была кишечная палочка. Я тут же заразилась, и дальше ничего не могла делать, просто лежала и рисовала.

То есть ты рисуешь почти всегда?

Сейчас работа отнимает много времени, а так вообще стараюсь. Меня в университете называли принцессой набросков, потому что я быстрее, больше и лучше всех рисовала наброски. Зададут, например, сделать 20 набросков, а я приношу 200.

Какая часть набросков становится потом полноценной работой?

Они все на одном уровне, их надо как-то потом переделывать, дорабатывать. Обычно у меня с собой всегда маленький блокнотик, я в него делаю какие-то черновички, почиркушки, а потом рисую в большем формате.

Галерея “Урал“ сама вышла на тебя  с предложением сделать выставку?

Да, я с этой галереей очень хорошо знакома. Моя самая первая уфимская выставка прошла именно в ней.

Ты писала в своем паблике, что галерея не приняли какие-то рисунки. Это цензура или  какое-то правило внутреннего распорядка галереи?

Скорее всего они боятся за меня, они в курсе всех моих жизненных событий. Директор галереи Карима Шариповна мудрый человек, я её очень уважаю. Просто она, скорее всего, решила обезопасить мою выставку. Я иногда просто не понимаю, что можно показывать, а что нельзя, а она увидела и сказала: “Может это не надо? Может потом?“.

То есть ты так увлекаешься, что перестаешь себя цензурировать?

Да, я иногда совсем себя не контролирую. В творческом плане.

А есть какой-то внутренний цензор?

Да, есть такое. Иногда просто подпишу где-нибудь что-нибудь, а потом думаю “Зачем я именно это написала?“, ведь подумают, что это мои слова, а не героя. Мама видит мои рисунки, звонит мне из Октябрьского и спрашивает “Это кто тебя так обозвал, что случилось?“. А я ей говорю, что  да это не меня, это героя. Она их не различает. У меня есть работа под названием “Среди нас палачи“. Я ее написала после того, как меня уволили. На рисунке множество рук тянутся к листовкам, как на митинге, а на них написано “Среди нас палачи“. После этого мама звонит и спрашивает: “Тебя выгоняют что ли?“.

То есть она следит за твоей жизнью через твои рисунки?

Да, мама смотрит мой паблик “Божественная графика“.

Ты и твой лирический герой на рисунках не идентичны, но что-то же есть все-таки общее?

Конечно, но напрямую нельзя их воспринимать как одно лицо (смеётся).

“Вожди в гробах“, феминизм, “закину верёвку и повешусь!“.

Видела внушительный список выставок в разных городах, где ты участвовала. Твоя  выставка в “Урале“ – это уже четвертая в этом году. Такое количество выставок – это всё-таки много для художника или стандартно?

Это, наверное, всё-таки много. Если сравнивать с другими уфимскими художниками, я, наверное, пошустрее буду, но если сравнивать с какими-нибудь мировыми, то я никакой не Ай ВэйВэй (*китайский современный художник и архитектор, прим.ред). Я  заметила такую закономерность, если, допустим, наш Союз художников организует молодёжная выставку, то там не должно быть ничего молодёжного, а должно быть что-то восхваляющее республику. Я просто смотрю “О, у меня же есть дурацкий этюд, надо его туда отправить“. А потом я совсем обнаглела и стала рисовать то, что мне хочется, и вот тогда  мои работы перестали принимать на выставки. А сейчас, например, могу себе это позволить.

В то время у меня была серия “Вожди в гробах“, а в Союзе художников была заявлена тема “80 лет союзу художников“ или что-то вроде того, и я понесла им своих вождей в гробах – начиная от Ленина и заканчивая нынешним действующим.

И там сидит эта комиссия, и я вижу, как по мере того, как я раскладываю рисунки, а они очень реалистичны – вижу, как у этих людей, которые там сидят, у этих художников отвисают челюсти. Потом они натянуто улыбнулись. И когда их спросили “Кто за?“, никто руки не поднял. Ну, я так и думала, что они не пройдут (смеётся).

А где эти рисунки сейчас?

Дома

Когда-нибудь они будут проданы на аукционе за большие деньги.

Они выставлялись в музее советского быта в этом году, в Ночь музеев.

То есть ты публичный художник, и хочешь нести свое искусство людям?

Да, я люблю выставляться. У меня коллега удивлялся, мол, зачем участвовать, это никому не нужно. А я понимаю, что мне это нужно самой. Ну, как бы мне не так важно, сколько человек посетит эту выставку, да хоть один, главное, что я выставлюсь, сама для себя посмотрю, может кому-то это и понравится. К тому же некоторые вопросы, которых я касаюсь в рисунках, как мне кажется, не только меня касаются. Вот тот же кот… думаю, у многих людей такие мысли возникают, когда они ждут кого-то с работы.

Художники, которые говорят “зачем выставляться“, получается, пишут в стол?

Сначала пишут в стол, потом просто перестают творчески расти. А публичность подстёгивает, не даёт зацикливаться на одном, а побуждает идти вперёд, меняться. Когда к выставке в “Урале“ меня попросили написать автобиографию, я открыла старый файл 2015 года, и вижу, что у меня там написано “рисую в основном в жанре портрета и пейзажа“, а сейчас у меня – совершенно другое. Ничего не осталось от меня двухлетней давности.

Ты можешь сказать, что пришла к какому-то своему стилю, или продолжаешь искать?

К стилю, наверное, нет, но какая-то манера, которая стала узнаваемой, думаю, есть. Как мне недавно сказали: “Ты такая странная, так странно рисуешь“, а потом я за собой стала это замечать, что я действительно в некоторых вещах очень странная. Смотрю на свои рисунки и думаю: “Какие странные“ (смеётся).

В твоём портфолио видела серию рисунков “Прогулка психа“, где на одной из работ изображена обнаженная женщина, лежащая в парке. Каждый видит своё, я увидела тему насилия над женщиной. Как относишься к феминизму и к тем вопросам, которые она поднимает?

Эта серия была сделана в 2014 году, когда я познакомилась с поэтом из Октябрьского Денисом Ларионовым, который попросил сделать иллюстрации к своим стихам. Я как раз в то время подсела на “Американского психопата“ и такого рода фильмы – и меня всё это и вдохновило. Потом я использовала эти рисунки как самостоятельные работы. Например, там есть рисунок, где сидит человек и закалывает в себя шприц с радугой. Мне многие говорили, что он типа себе ЛГБТ закалывает. Рисунки получились очень социальные. Я и не задумывала такое, даже вот это красно-чёрно-белое с танцующей мертвой женщиной – про феминизм получились.

Я просто раньше считала, что не отношусь к женщинам, что я круче них. Я вот так вот реально думала до какого-то момента и старалась больше общаться с мужчинами.

В школе девочки все время надо мной смеялись, потому что я была похожа на мальчика, хотя в студенчестве у меня появились очень хорошие подруги. Когда вернулась в Башкирию, меня женщины снова стали как-то из своего общества удалять, и я подумала “Ой, буду тогда с мужчинами только общаться“. А потом, когда у меня эта история с увольнением произошла, мне тогда Кристина Абрамичева сильно морально помогла. Мы не были с ней лично знакомы. Но она написала статью в защиту меня.

Круто. Женская солидарность работает именно так.

Ну, стала потом читать по феминизм, ходить на встречи и поняла, что в действительности я тоже придерживаюсь этих убеждений, просто не называю себя феминисткой.

Из каких соображений ты не хочешь называться?

Да я не очень осведомлена относительно теории, но феминистических взглядов придерживаюсь. Наверное, можно назваться уже, но вдруг я сглуплю, не то скажу (смеётся).

Мне кажется, человек, который носил в Союз художников “вождей в гробах“ и обвинялся в сатанизме, может уже ничего в жизни не опасаться (смеётся).

Так-то феминизм – хорошая тема, мне нравится, особенно здесь в Уфе, где очень многие негативно её воспринимают. Даже вот то, что недавно была встреча уфимского Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ – лекция про гендер и сексуальность. Столько людей потом в фейсбуке негативно высказывались, а кто-то совсем безобразно, мол “какие-то пидорки там собрались“.

Я теперь использую все их комментарии в своей новой серии рисунков. Заскриншотила все оскорбительные слова – и вот, рисую.

До этого в жизни я с таким обычно не сталкивалась, люди, видимо, просто боялись мне что-то сказать, видя мой суровый вид. Правда, один раз была такая ситуация в Октябрьском: в начале лета я обычно брила голову под “ёжик“ и так  ходила, к новому году волосы отрастали. И вот я в своём родном городе шла за руку с молодым человеком, а потом его гопники отлупили, решив, что он гей. Подумали, что он с другим парнем шёл. Вроде и смешно, и горько. Он же шёл не с парнем, а ему влетело, и никто не поверит, что с ним была девушка. В маленьких городах дико смотрят, когда ты отличаешься.

Мне очень нравится, когда художники использует своё искусство, как инструмент, и с его помощью меняют отношение людей к тому или иному явлению, меняют в сторону гуманности, терпимости, пытаются открыть им глаза, в том числе через юмор.

Юмор много даёт мне в жизни. Когда при увольнении в художке зачитывали мой приговор, и Борис Алексеевич Самосюк, которого я очень уважаю – он очень хороший художник, был долгое время председателем профсоюза – меня спросил при всех: “А что ты собираешься в будущем делать, вот после этого?“. Я, конечно, хотела сказать: “Вы же все сговорились и уволили меня, если бы вы за меня заступились, то я бы осталась, а теперь я не знаю, откуда мне знать, куда я пойду работать, че тупишь-то!“, – хотела ему так ответить.

Но поскольку я его уважаю, и там были другие мои коллеги, я сказала другое, что выкрашу стену в своём кабинете в синий цвет ультрамарин, закину чёрную веревку на батарею и повешусь.

С этого момента меня больше в школу не пускали. Даже личные вещи разрешали выносить из кабинета в сопровождении кого-то. Ну, у них туго с чувством юмора.

Маркиз де Сад, “Шарли Эбдо“, мягкая провокация

Глядя на твои работы, кажется, что у тебя нет запретных тем. Это так или не так?

Мне тоже кажется, что нет, но все-таки, наверное, какая-то тема есть, но я пока не знаю. У меня есть много эротических рисунков, которые я нигде не выставляю, я их рисую, как бы свое какое-то личное, чтобы из себя это снять, отрефлексировать. Я смотрю много авангардных фильмов, иногда что-то вижу в фильме и набросаю, нарисую. Мне однажды какие-то французы предлагали проиллюстрировать Маркиза Де Сада.

А-а! Я интуитивно ждала про него. Обычно, если где-то всплывает Батай, то и де Сад вскоре появляется (смеётся).

Да-да (смеётся). Эти люди очень удивились, что у моих родителе было собрание сочинений Маркиза Де Сада. Но я отказалась от их предложения. Там были какие-то странные условия, что-то с натуры надо было рисовать, ехать к ним, жить и рисовать. Я как представила эту сцену, когда там проволокой обматывают, ногти выдирают, и подумала: “Нет, блин, да ну их“.

А если бы тебе сделали предложение из “Шарли Эбдо“? 

Даже не знаю. Думаю, любую тему можно обыграть так, чтобы никого напрямую не оскорбить.

Тебе важно не оскорбить?

Нет, мне на самом деле не очень важно не оскорбить, просто, по сути дела в их рисунках нет ничего ужасного, они же просто смеются над чем-то, чтобы не бояться, я очень приветствую такой смех. Это же как средневековые традиции, они запугивают, запугивают, а потом смотришь, Господи, что это за кот там прячется за углом, ну, это же смешно. И ты уже не боишься того, что там происходит, потому что смерть танцует свой макабр. Но так, как они это делают, я бы не стала делать. Они используют очень резкий язык.

То есть ты предпочитаешь мягкую провокацию?

Да, на такой масштаб резкости я не способна. Я рисую более удаленно. Они делают 2:1, в два раза всё увеличивают, а я сейчас нахожусь на уровне 1:1.

“Нелюбимые художники Башкирии“,  Мишель Фуко, “Надзирать и наказывать“.

В галерее Х-МАХ сейчас идет выставка “Нелюбимые художники Башкирии“, где ты участвуешь. Насколько я знаю, это творческая коллаборация, где несколько молодых художников и художниц Уфы объединились, чтобы творить вместе, причем буквально. Это то самое контемпорари арт, которое взрывает мозг любителям традиционной живописи?

Да, мы прямо на месте же и рисовали, иногда все вместе на одном материале. До этого я удачно познакомилась с Айдаром Бекчинтаевым, после одной его лекции про современное искусство в “Фактурах“. Потом он предложил сделать совместную выставку, и я пригласила туда знакомых  художников Сашу Кайдалова, Тимура Уразметова, Булата Байназарова, а Айдар пригласил Дарью Гранченко – вот так набралась эта компания. Потом мы привезли свои уже готовые работы, а Макс Холодилин, владелец галереи, предложил порисовать на оргстекле всем вместе. Я разрисовала бочки. Интересный опыт был, можно сказать.

Тогда нужно обязательно сходить.

Выставка будет идти до конца декабря вроде как.

А есть такие художники, или может творцы в других сферах искусства или не только искусства, которые для тебя являются ориентирами? Или просто вызывают восхищение?

Мишель Фуко для меня – своего рода идеал, он же был не только философом, но и гражданским активистом, участвовал в парижский студенческих бунтах. Он всегда находился со студентами не в противоположных сторонах, а на одной линии. Он один из первых людей, который умер от СПИДа, вообще он очень крут. Суперпозитивный человек был. Мне очень нравится смотреть те немногочисленные видео, где он выступает, как он жестикулирует, так эмоционально он это делает. А из художников даже не знаю… Ай Вэйвэй мне нравится тем, что он вот так метко захватывает проблемы, которые важны для Китая. Но по сути дела он не делает ничего художественного, но как перформанс – всё это круто.

У тебя есть серия остросоциальных рисунков гуашью под названием “Надзирать и наказывать“. Как она родилась?

Я люблю во что-то погрузиться: если я начинаю смотреть Кубрика – я смотрю все фильмы Кубрика. Устраиваю киномарафон. Если начинаю читать какого-то писателя, то читаю все его книги подряд. И вот у меня был такой период, когда я читала книги Мишеля Фуко, а у него есть одна под названием  “Надзирать и наказывать“. Я схватила эту идею о монстрах и о том, как их наказывали, и стала её развивать. Потом мне поступило предложение с московского музея “Винзавод“, через творческий союз художников, прислать эскизы на их выставку.

Еще у тебя есть серия рисунков с видами Уфы. Как тебе этот город?

Когда только переехала сюда, ненавидела его, потому что мне казалось, тут грязно, люди злые, неудобный транспорт и всюду кумовство. А со временем привыкла, и даже влюбилась в Уфу, так что вообще город стал мне нравиться.

Когда жила в общежитии, и мне не хотелось сидеть там – я просто ходила по вечерам, смотрела вокруг, рисовала.

Делала рисунки темперой или акрилом, потом стала делать чёрно-белые рисунки гуашью. На улице Достоевского, там, где тюрьма, началась моя привязанность к Фуко. Историю тюрьмы я читала как раз, когда её рисовала. Кстати, вот про этого персонажа Жоржа Батая – Жиля де Ре, из-за которого у меня были проблемы на работе. Батай его обвиняет, а многие историки говорят, что от Жиля де Ре просто хотели избавиться, потому что он влиял на политические решения в стране, что на самом деле его скомпрометировали, сфабриковали факты и сожгли, обвинив в сатанизме.

И получается, что меня тоже “за сатанизм“ уволили. То есть я, сама того не желая, стала персонажем своих работ.

В художке тогда был этический совет, на котором выступали учителя, с которыми, как я думала, я дружу, а они говорили такие слова, что поначалу я очень расстроилась. А потом стала конспектировать их слова, что они говорят про меня, как я поклоняюсь сатане, как это неправильно, что во мне нет ничего святого. Потом я просто сравнила эти показания с книгой Батая, и некоторые  предложения совпали! Тогда я наконец успокоилась, и от этой темы отошла.

Тебя не тянет в большой город, где твоя нестандартность и свободолюбие в работах, вероятно, не вызвали бы такую бурно-негативную реакцию окружающих?

Меня пока держит Уфа, потому что здесь у меня появились знакомые, друзья, любовь. Вот если бы не влюбилась, давно бы уже смылась куда-нибудь в Голландию (смеётся). Но в Уфе, как я поняла, не многие интересуются искусством, особенно выставками. Я работала в разных местах, знакома с разными людьми, и вижу, что сами художники очень редко на такие мероприятия ходят.

Спасибо, Алёна! 

Фото: из архива художницы.