“Пермь-36“ – музей ГУЛАГа

Давно хотела написать об этом музейно-историческом объекте, но руки дошли только сейчас. Официально это место называется Мемориальным комплексом политических репрессий “Пермь-36“.  Оказались мы там с друзьями в дождливое июньское воскресенье: на второй день путешествия по Пермскому краю. Подъехав к деревне Кучино Чусовского района и увидев несколько развилок, мы ещё минут 20 поездили в поисках музея. Это был тот случай, когда указателей не было (не заметили?), Гугл-карта не помогла и люди навстречу не попадались.

“Пермь-36“ – единственный в России музей истории политических репрессий, который расположен непосредственно на территории бывшего лагеря для политзаключенных – исправительно-трудовой колонии (ИТК-36).

Для воскресного дождливого дня у музея было многолюдно: стояло несколько припаркованных машин. Заплатив в кассу смешные сто рублей с человека, пошли на экскурсию. Желающим здесь предоставляются телогрейки и сапоги: в помещениях комплекса холодно. В этот день было пасмурно, накрапывал дождь – такая погода хорошо подчёркивала мрачность этого места.

Среди посетителей был пожилой мужчина, который активно общался с экскурсоводом, и по их разговору нам стало ясно, что его отец отбывал здесь срок.

Немного истории этого места: колония прекратила своё существование в 1988 году – так закрылся последний из российских лагерей для политзаключенных. Несколько лет здания ИТК пустовали, многие конструкции были поломаны и растащены вандалами. В 1992 году немногочисленная группа энтузиастов во главе с краеведом Виктором Шмыровым и при поддержке пермского “Мемориала“ решила сделать из этого места музейный комплекс. 

Разрушавшиеся бараки были отреставрированы, сломанные заборы, вышки, инженерные коммуникации – восстановлены. В 1996 году музей открыл двери для посетителей.

Но вскоре кому-то он встал поперёк горла: была организована кампания против создателей и самого музея. Особенно в этом усердствовали коммунисты и местные ветераны системы исполнения наказаний. Сотрудников обвинили в искаженной трактовке истории, музей дискредитировали, хотели реформировать и угроза закрытия замаячила на горизонте. Но разрушительный процесс был остановлен, и не без участия Союза музеев России и директора Эрмитажа Михаила Пиотровского. Музей решили сохранить, сделать его государственным, сменить руководство. “Мы создали уникальный объект, который будет существовать, кто бы там ни работал. Если не сожгут, он переживет и нас, и их“ (Виктор Шмыров).

В 2004 году Фонд Мировых Памятников включил “Пермь-36“ в список 100 особо охраняемых памятников мировой культуры.

Но начавшаяся несколько лет назад процедура по получению федерального статуса и последующего включению музея в список Всемирного наследия ЮНЕСКО была прекращена: новой дирекции музея всё это оказалось не нужным.

Сегодня “Пермь-36“ –  единственный сохранившийся до наших дней лагерь ГУЛАГа.

Но слова “ГУЛАГ“ здесь избегают. Оно нигде не значится, нигде не прописано, и экскурсовод его не произносит.

Созданная через год после окончания Великой Отечественной исправительно-трудовая колония принимала осужденных за бытовые преступления. Через 25 лет сюда стали направлять осужденных  сотрудников советских правоохранительных органов. Поскольку многие из них хорошо знали систему охраны таких учреждений, то для исключения возможности побегов территорию обнесли дополнительными защитными заграждениями. В музее сохранены фрагменты всех этих пяти “слоёв“: так называемые системы “Шиповник“, “Подснежник“ и др.

Позже эта ИТК стала местом содержания политзаключенных: были среди них и правозащитники, обвинённые в антисоветской деятельности и в измене родине. Про троих узников их этой категории режиссёр Сергей Качкин не так давно снял документальный фильм “Пермь-36. Отражение“: это рабочий Виктор Пестов, осуждённый за антисоветскую деятельность, литературовед Михаил Мейлах, хранивший запрещённую в СССР литературу, и известный правозащитник Сергей Ковалёв, работавший над выпуском еженедельника по правам человека в СССР. Среди “узников совести“ был и диссидент Владимир Буковский, который имеет некоторое отношение к нашей республике: родился в эвакуации в башкирском городе Белебей. В зале, где размещена экспозиция “Запрещённая литература в СССР“, можно увидеть одну из его книг. 

По словам экскурсовода, основу этой экспозиции составляют подлинники запрещённых книг и самиздата того времени.

Одна из постоянных экспозиций, особенно впечатляющих – “Долгое возвращение“: поднимает вопроса реабилитации жертв политических репрессий, показывает жизненный путь нескольких узников с момента получения приговора до реабилитации (юридической). Можно ознакомиться с биографией этих людей, узнать, за что они попали в это место. Чёрные одномерные фигуры с заплечными мешками и понурыми головами “идут“ от одной стены комнаты до другой, где белый экран символизирует свет, очищение: восстановление в правах, восстановление утраченного доброго имени. И только одна фигура из всех “доходит“ в этой комнате до заветной цели, посмертно.

Другая постоянная выставка – “Переломаны буреломами“, расположенная в одном из бараков, рассказывает о тяжелом работе заключённых на лесоповале и лесосплаве. Здесь можно увидеть рабочие инструменты заключенных, копии документов и фотографий. В одной из комнат другого барака размещена экспозиция об истории ГУЛАГа с множеством экспонатов. На одном из стендов увидела фрагменты из дневников Ефросиньи Керсновской, раскулаченной помещицы, заключённой Норильлага, которая после 10 лет лагерей описала всё пережитое в 6 томах мемуаров.

Фамилия автора мне показалась знакомой. После вспомнила, что одна знакомая рекомендовала к прочтению эту книгу, так что приехав домой, закачала её в читалку.

К моменту закрытия лагерь имел два отделения: участки особого и строгого режимов. Нас провели через некоторые объекты: среди них – сохранившийся барак 1946 года постройки, медсанчасть, штрафной изолятор (ШИЗО), жилые комнаты с предметами обихода, производственные – со станками, куда арестанты ходили на работу: делали детали для бытовых приборов. По словам экскурсовода, посещение некоторых участков музейного комплекса временно приостановлено из-за затопления. Позже увидели, что во дворе музея разложены деревянные настилы – чтобы посетители не промочили ноги в дождевых лужах.

Контрольно-пропускной пункт (КПП, “шмоналовка“) выходит в “расстрельный коридор“, где арестантам было запрещено задерживаться, в противном случае охранник с вышки имел право открыть по ним огонь.

На территории музея, среди бесприютных бараков и устрашающих заборов с колючей проволокой, можно увидеть аллею, которая выбивается из общего фона.

Глядя на неё, нельзя подумать, что это  территория лагеря. По словам экскурсовода, заключённые называли это место “аллеей свободы“ и в своё время упросили администрацию колонии оставить его в память о другой жизни. Слева от берёз расположен тот самый сохранившийся барак 1946 года постройки, рассчитанный на 250 арестантов. Если помните, местом действия “Колымских рассказов“ Шаламова является именно такой барак “соловецкого типа“.

По некоторым данным на территории ИТК в одно время содержалось до 1000 человек – это максимальное число.

Пара слов об экскурсоводе, работу которых я обычно автоматически оцениваю: женщина лет 45 не была красноречива, и казалось, что она старается выдать нам только сухую выжимку, как будто опасаясь сказать что-то лишнее: некорректное или оскорбляющее чувства патриотов, или либералов. Но про политические репрессии она говорила…

Было бы неправильно думать, что здесь сидели только “узники совести“ –  люди, осужденные из-за своих политических, религиозных или иных убеждений. В числе заключенных в ИТК-36 был разный контингент: в том числе и те, кто совершал насилие или пропагандировал насилие и вражду. К примеру, по данным историков процент украинских националистов-бандеровцев в этом и двух других близлежащих лагерях доходил до 18, и многие из них обвинялись в терроризме. Но в то же время, говоря о “Перми-36“, нельзя забывать про огромное количество “безвинно убиенных своей страной“, пропущенных через жернова  бесчеловечной машины под названием  “ГУЛАГ“.

А “Пермь-36“ – это место ГУЛАГа, как бы ватные патриоты не пытались об этом забыть или умолчать. Тем более веяния жуткого прошлого никуда не исчезли. Они видны и сегодня.

На выходе из музея увидела на стене афишу с лицом Александром Сокурова: оказалось, кинорежиссёр побывал здесь месяцем ранее нас. Его словами и завершу этот текст: “С одной стороны, ходить по этой территории, как по музейной, морально тяжело, всё время чувствуешь вину за соглядатайство, ведь это места мук людей. С другой стороны, это страшные поучительные курсы для народа и общества, склонного забывать и преувеличивать свои достоинства и победы. Вообще это наш позор и наша большая вина перед цивилизацией 20 века за то, что у нас это было и продолжается. Это наше неизжитое, неоплаканное, неосмысленное и непрощённое“.

Фото: друзей Евы.