Самара музейная, или за что они нас ненавидят?
Итак, это была моя третья поездка в этот город на Волге. Первые две были связаны с концертом группы “Lacrimosa“ в 2010 году и фестивалем “Рок над Волгой“ в 2012 году. В этот раз на повестке были музеи, которых в Самаре немало. Наш список насчитывал порядка 7-8 позиций, но многие учреждения в эти дни были закрыты. Так что получилось попасть всего в три из них – Музей-усадьбу писателя Алексея Толстого, музей Модерна и областной краеведческий музей им. П. Алабина.
Начну с самого впечатляющего и великолепного – это музей Модерна, расположенный в бывшей усадьбе купца Александра Курлина и его жены Сандры. Зданию, построенному в 1903 году по проекту архитектора Александра Зеленко, в этом году исполнилось 115 лет, но внешне оно выглядит весьма современно. В моём случае это значит, что если бы подруга, увлеченная архитектурой, не обратила моё внимание на это здание, мне и в голову не пришло бы подумать, что этой постройке больше ста лет! Омг. Планирую неистово бороться со своей архитектурной зашоренностью.
“Для меня модерн актуален, потому что он, в отличие от рококо и прочих, использует легкие элементы декора, почти минимализм, к тому же линии либо четкие, либо плавные, и много растительных элементов. Всё это вызывает спокойствие и умиротворение, когда смотришь на здание в стиле модерн“ – рассказывала подруга, а я слушала, раскрыв рот.
Снаружи здание отделано цветной плиткой. Много больших окон с различными очертаниями проёмов, ажурные решётки ограды. Если верить легенде, то лепнина в виде изящной женской головы над парадным входом отражает образ хозяйки дома. Внутри особняка также воссозданы интерьеры в стиле модерн – гостиная, столовая, буфетная, кабинет, будуар… Если будете в этом музее, то обязательно берите аудиогид, с ним будет информативнее и интереснее.
И, конечно же, особняк Курлиных здесь – не единственное здание в стиле модерн. Самара — город модерна!
В один из дней мы попали на уличную экскурсию под названием “Город в деталях“, проходившую в рамках фестиваля “Новое поколение экскурсоводов“. Молодая экскурсоводка Анна Гамазина около часа интересно рассказывала про дома в стиле модерн, которых очень много на пешеходной улице Самары – Ленинградской. Эркеры, маскарон, гермы, капитель… Девушка обращала наше внимание на отдельные элементы декора этих зданий – на то, по чему обычно скользишь взглядом и не замечаешь. Кажется, после этой замечательной экскурсии я стала смотреть на старинные постройки другим взглядом, более пытливым. В конце Анна раздала всем открытки, сделанные с её фотографий. На каждой был запечатлён какой-то элемент декора старинного здания, который она предложила нам самостоятельно поискать в старой части города. И один мы даже нашли до отъезда.
Если кратко о дореволюционных постройках в Самаре, то их здесь много, в старой части города, часть из которых в хорошем состоянии или на данный момент реставрируются, а другая часть – в ужасном, м часто с надписями “Осторожно, обрушение фасада“.
В музее Модерна мы застали две временные выставки. Одна под названием “Джентльмены предпочитают“, а предпочитают они охоту, азартные игры и женщин. Так что меня здесь триггерило от объективации женщины, хотя вроде бы чего ждать от конца 19, где прав у женщин было чуть больше, чем у собаки. Другая выставка оказалась более информативно-интересной – “Критика реформы“. Экспозиция небольшая, рассказывает о реформе языка в 1918 году, когда новая власть решила модернизировать язык, убрав из него буквы Ѣ, Ѳ, І, исключить Ъ на конце слов и т.д. Собственно, выставка приурочена к столетию этого процесса. Узнала, что большевики не хотели ограничиваться оптимизацией языка, а планировали перейти на латиницу. Но довести задуманное до конца у них не вышло. В 1930 году Сталин дал команду взять курс на кириллизацию. На одном из стендов были выдержки из критического доклада Дмитрия Лихачева о старой русской орфографии, “попранной и искажённой врагом Церкви Христовой и народа российского“. За что будущий академик был осуждён на 5 лет за контрреволюционную деятельность.
Музей-усадьба писателя Алексея Толстого.
Самара – малая родина автора “Золотого ключика“ и “Хождения по мукам“. Алексей Толстой родился, жил и учился в Самаре до 1910 года. Как музей это здание открылось в 1983 году – к столетию писателя. Пишут, что в воссоздании старинного интерьера дома вплоть до самых мелочей и деталей участвовала приёмная сестра Толстого. Многие личные вещи писателя были переданы в музей его сыновьями, о чём гласит табличка у входа.
Что касается самого Алексея Толстого, то эта личность очень любопытная.
В литературе у него, кажется, получалось всё, за что он брался, причём в любом жанре. По многим его произведениям были сняты фильмы ещё при жизни автора. В одном из залов музея можно увидеть экспозицию, посвящённую этим экранизациям.
В мои глаза бросилась книжка “Я призываю к ненависти“, лежащая под стеклом. Сборник пропагандистских статей, выпущенный после начала Отечественной войны и призывающий русский народ восстать против фашистов и не щадить себя в этой борьбе. Потом нашла его в интернете и прочла пару статей. Очень пафосная, оголтелая, идеологически выверенная и оттого неприятная вещь, тем более, если учесть, что сам автор в войне не участвовал, а предпочитал лишь агитировать других.
По всему увиденному в музее создалось впечатление, что в отличие от своего неконформного дальнего родственника Льва Толстого, Алексей был не бесталанным приспособленцем, максимально встроенным в Систему.
С одной стороны, вы скажете, а что такого, каждый выживает как может, но дело тут не в осуждении, а в том, что приспособленчество – это всегда сомнительно, и лишает писателя интеллектуальной свободы, сужает диапазон его возможных высказываний и вынуждает быть поверхностным, а значит, стандартным и малоинтересным. В плане популярности этот Толстой безусловно переплюнул старшего: его писательский талант, помноженный на конъюнктурность дали щедрые литературные плоды, вот только кажется, что до морального авторитета Льва Николаевича этому Толстому далеко как до Китая. Я мало что у Алексея читала, но этот музей пробудил к нему большой интерес, поскольку личность вырисовывается неоднозначная и оттого любопытная. Так что я к нему ещё вернусь.
Самарский областной историко-краеведческий музей им. Петра Алабина назван в честь почётного гражданина Самары, госдеятеля, жившего здесь в 19 веке. Сегодня это – сохранившийся в первозданном виде островок ушедшей советской эпохи. Кажется, с конца 90-х годов здесь всё заморозилось на веки вечные. На входе мы увидели огромный портрет Ленина на всю стену, а чучела животных выглядят так потрепанно, что кажется, они старше меня по возрасту лет на 30. Из интересного здесь – большая коллекция костей динозавров и пятиметровый макет плиозавра под потолком со вставленными в него отдельными костями. Есть умилительная диорама про жизнь кочевников – макет величиной с бильярдный стол, на котором воспроизведен пейзаж степи и его обитатели в виде мелких фигурок. Рядом висят наушники, через которые можно услышать степное многозвучье: ржанье лошади, звук пролетающего слепня, крик погонщика. Очень занятно. Но на этом, собственно, всё.
Непонятно почему экспозиция музея начинается с периода Первой мировой и идёт в обратном хронологическом порядке – до мезозоя, и дальше вразброс.
Многие периоды истории вообще отсутствуют. У многих витрин нет табличек и надписей, поэтому часто было непонятно, на что я смотрю. Здесь мы увидели как выглядит суровый кинозал 90-х: мраморные литые сиденья и встроенные в стену ламповые телевизоры. Добавьте сюда сотрудниц 60+, которые ведут себя как надсмотрщицы в колонии. От всей этой гнетущей атмосферы казалось, что скоро мы сами покроемся вековым мхом. Я была очень рада свалить оттуда.
И это первый музей в моей жизни, где я поймала себя на мысли, что мне страшно.
Это был иррациональный страх, что если я что-то случайно задену или вытащу телефон, а сотрудницы решат, что я фотографирую без оплаты, меня просто огреют чем-то по рукам. Например, берцовой костью бронтозавра. Почему бы и нет? Началось всё с витрины с минералами, где стояло что-то типа увеличительного устройства, под которым можно рассмотреть эти камни. Сотрудница предупредила, что не нужно ничего крутить. Я спросила, а как в таком случае настроить резкость, на что женщина подскочила, сверкая глазами и чуть ли не с криком “Какая ещё вам резкость нужна?!“. От такого выпада я малость охренела и спросила в ответ: “Почему вы так грубо разговариваете?“. На что женщина стала отрицать факт грубого обращения и ретировалась, правда, потом всё время ходила за мной по пятам, злобно поглядывая.
И это ещё не всё. Создалось впечатление, что эти три самарских музея объединены одной, бьющей наповал, “концепцией“, основанной на мизантропии сотрудниц “советского образца“. Явление, конечно, стандартное и ещё наблюдаемое в наших госучреждениях культуры и не только, особенно в провинции. В нашем музее им. Нестерова, например, оно также сохранилось в “лучшем“ виде.
В музее А.Толстого меня огорошили хамством прямо с порога за безобидный вопрос нужно лин надеть бахилы.
Три женщины пенсионного возраста подозрительно на меня посмотрели и одна назидательно и с гонором сообщила, что надобно сначала заплатить (а потом задавать вопросы?) Создалось впечатление, что меня встретила родня графа Толстого, а я – крепостная Евушка зашла с протянутой рукой, за что и получила атата. В музее модерна женщина возмутилась тому, что я нажимаю кнопку аудиогида не по порядку, а как мне удобно. По её мнению, плёнка внутри устройства портится. Я попыталась объяснить что это цифровое устройство и внутри него нет плёнки, но женщина меня не услышала. Что бы её не расстраивать, я постаралась больше так не делать. Мне не трудно, а у сотрудницы не будет невроза на этой почве.
Потом мы с подругой обсудили эти жуткие впечатления от человеческого фактора самарских музеев. Откуда эта мизантропия? Почему и за что они нас ненавидят?
Предположим, что причина лежит глубже, чем простое “нам здесь мало платят, мы делаем всем одолжение, здесь работая, поэтому и ведём себя как хотим“. Эти женщины ненавидят нас как поколение, за то, что мы молоды, более свободны, чем они, за то, что мы другие. И самое главное – я не могу их в этом винить, это – люди, встроенные в систему угнетения, её жертвы и её же творцы. Их угнетали многие годы, продолжают угнетать сейчас – члены семьи, работодатели, общество, государство – они всё молча сносят, но потом делают ровно то же самое с другими, в данном случае пользуясь своим служебным положением.
Их можно понять, им можно сочувствовать, но не в коем случае не оправдывать. Ведь оправдывать – было бы равносильно снятию с них ответственности за их отвратительные действия.
Всё вышенаписанное не следует принимать за последнюю версию истины и тем более за характеристику целого поколения, я говорю о тех пяти женщинах, с которыми имела несчастье пообщаться. И возрастная категория здесь – частность. Эта токсичная Система открыта всегда и для всех. И я всем сердцем хочу лишь одного: не быть похожими на них, сойти с этой карусели угнетения, мизантропии, мизогиниии и прочего разного дерьма, и помочь в этом другим. Если мы сделаем это вместе, то стены рухнут, а цепи порвутся. И да, я верю в это.
Фото: Ольга Лесная.
