Самара театральная: петербуржцы и москвичи

Так получилось, что посвятив два вечера Самарскому академическому театру драмы имени Горького, самарскую драму, как таковую, мы не увидели: в городе в это время проходил IV Всероссийский фестиваль “Волжские театральные сезоны“ и в связи с этим на сцене самарского театра выступали приглашенные коллективы – мы попали на Санкт-Петербургский молодёжный театр на Фонтанке и Московский театр на Малой Бронной.

В таком милом “пряничном“ доме с видом на Волгу располагается Самарский театр драмы, который был основан два века назад – в 1851 году. Историческое здание театра в псевдорусском стиле – объект культурного наследия федерального значения, что ему не мешает при ближайшем рассмотрении выглядеть покоцанным, с крошащимися трещинами на стенах.

Петербуржцы показали спектакль режиссёра Антона Гриценко “В день свадьбы“ по пьесе Виктора Розова. Это отличный пример того, что тему деревни, свадьбы и женской жизни можно показать без мизогинии, сексизма и прочего непотребства, возведённого в нашем обществе в ранг нормы, и с торжеством транслируемого с театральных сцен. Я очень надеюсь, что у театра на Фонтанке всё это вышло не случайно, что это осознанный ход драматурга, режиссёра и всех создателей спектакля.

К тому же пьеса, написанная Розовым ещё в 60-х годах прошлого века, несёт актуальную злободневную проблему женского выбора и очень адекватно её разрешает в финале, так что в этот спектакль я безоговорочно влюбилась.

Летнее предрассветное утро, двор деревенского дома, вдалеке лают собаки, кричат петухи – так начинается спектакль “В день свадьбы“. Нюра – дочь хозяина дома Ильи Григорьевича собирается замуж за первого парня на селе Михаила. К завтрашней свадьбе все готово, но вдруг деревню облетает весть, что вернулась Клава – первая любовь Миши, к которой он, несмотря на двухлетнюю разлуку, ещё не остыл, и это взаимно. Возникает фатальная дилемма: чувства к Клаве на одной чаше весов, и обещание Нюре на ней жениться – на другой. Невеста, узнав обо всём этом, тоже встаёт перед выбором: смириться с тем, что жених любит другую, и выйти за него замуж, или расстаться с ним. И здесь самое любопытное – реакция ближайшего окружения жениха и невесты, которые начинают выражать свои “благие намерения“: давить на чувство долга Михаила, а брат невесты – так и вовсе угрожать административным ресурсом, а Нюре давать пресловутый совет “Стерпится – слюбится“. И только друг жениха, повеса и бабник Василий, заявленный в начале спектакля как антипод положительного героя Михаила, оказывается единственным, что говорит разумные слова.

“Жить во лжи – как жить в вонючей яме“, – говорит он другу и посоветует ему немедленно разорвать помолвку.

Удивительно, как спектакль, начинающийся как комедия, постепенно превращается в трагикомедию, а затем – в драму, где кульминацией становится сцена жуткой истерии Нюры. В противовес которой следует другая сцена, где главная героиня видит умиротворенный сон о своём будущем с Михаилом, где у них трое детей и всё вроде бы хорошо. Зритель, не знакомый с пьесой, будет до последнего пытаться угадать финал.

Вдвойне замечательно и знАково, что конечную точку в этой истории ставит именно главная героиня. И её тяжёлый выбор будет единственно разумным в создавшейся ситуации.

В этом спектакле прекрасно всё:  создаётся ощущение, что каждая деталь будь-то сценографии или костюмов персонажей, учтена и продумана. Здесь нет ни одного второстепенного персонажа, вернее они есть, но они настолько цельные и ярко прорисованные, что по каждому из них можно поставить отдельный спектакль с отдельной историей. Обычно впечатлившись игрой какого-то актёра, потом лезу в интернет, чтобы узнать и запомнить его имя. В случае с постановкой Санкт-Петербургского молодёжного театра на Фонтанке мне захотелось узнать и запомнить имена всех актёров. Так что этот театр беру на заметку.

На другой вечер москвичи из театра на Малой Бронной показали спектакль по Куприну: пластическая драма  “Яма“ в хореографии Егора Дружинина. И только я могла по невнимательности взять билеты на спектакль, который  уже видела  1,5 года назад в Москве. Но особо не расстроилась, почему бы не пересмотреть.

Вышедшая в 1915 году повесть “Яма“ шокировала общественность: в ней открыто, без прикрас, изображалась жизнь публичного дома, его обитательниц и их клиентов.

Вообще Куприна как писателя можно уважать за одну “Яму“: за то, что внес в литературу тему проституированных женщин, за попытку показать, что они – в первую очередь люди – женщины, которым не повезло в жизни.  (Мы как-то писали здесь про отличный российский сериал по мотивам произведений Куприна). Говорят, что реакция Льва Толстого на эту повесть была резко отрицательной, и он назвал её мерзостью. Немаловажным будет упомянуть, что будущий  мастодонт русской литературы в молодости захаживал в публичные дома и не понаслышке знал о жизни этих несчастных женщин.

Прошло больше ста лет, но ситуация почти не изменилась: проституированные женщины несут на себе клеймо отбросов общества, и все об этой проблеме чинно молчат, причем мужчины пользуются их услугами, параллельно осуждая их за такой образ жизни. Главный вопрос, в который всё упирается, когда речь заходит на эту тему: являются ли проституированные женщины жертвами или их это добровольный выбор? Если вы что-то слышали про систему привилегий и знаете, что виктимблейминг – зло, а влияние общества и стечение обстоятельств – важные факторы в этой системе координат, то, вероятно, не будете так однозначно топить за второй вариант.

Я склоняюсь к тому, что проституция в подавляющем большинстве случаев – это не выбор женщины, а то, что ей остаётся, когда выбора нет.

В связи с этим меня однажды сильно забомбило, когда знакомый молодой человек, которому повезло родиться в благополучной обеспеченной семье, которого родители отдали в лучший лицей, потом оплатили учёбу в нефтяном университете и устроили инженером в тёплое местечко, заявил мне, что проституция – это выбор женщины. Выбор. Женщины. Не знаю как вы, но я при всём моём воображении не могу представить женщину, которая, имея такие плюшки, добровольно выбрала бы участь всеми презираемого и стигматизированного человека. (Осторожно: триггеры!) Стоп. А может у неё не было всех этих плюшек, а были – несчастное детство и родители-алкоголики, продававшие её мужикам за бутылку водки? И между таким детством и приходом в проституцию не было никого, кто бы протянул им руку помощи? Но вернёмся к Александру Куприну. Отношение писателя к своим героиням проглядывает между строк, и оно не мизогинное. В “Яме“ писатель подробно рассказывает, как каждая из “падших“ женщин попала в Ямскую слободу, называемую в народе Ямой.

Спектакль Дружинина начинается со сцены обмана невинной девушки торговцем Горизонтом, который под видом будущей свадьбы увозит её из дома и продаёт в публичный дом Анны Марковны.

“Яма“ идет полтора часа без антракта, и лучше всего идти на эту постановку, хорошо зная материал. Под музыку венского композитора Фрица Крейслера актёры на языке танца передают трагичность судеб героинь, но персонажи в спектакле угадываются с трудом. Плюсовать можно за интересную сценографии и костюмы, но на второй половине сюжет провисает, и мой интерес к нему закономерно ослаб. Как и 1,5 года назад, уйдя в свои мысли, я вышла из них только в финале драмы, когда в заднике сцены открылся проём, подсвеченный зловещим красным огнём, куда детина-слуга выбросил по одной тела неподвижных девушек как в доменную печь. И это, видимо, следует понимать и как метафору христианского ада, куда попадут души грешных женщин, и в то же время – как ада общественного презрения к ним.

Фото: Ольга Лесная (1), whatwhere.world (2), mnenieguru.ru (3).