Бег как способ существования
Один из самых ярких, громких и провокационных работ уфимского проекта The ТЕАТР – рок-баллада “Бежать“ режиссёра Руслана Абрарова по пьесе екатеринбургского драматурга Валерия Шергин, премьера которого состоялась в Уфе в 2016 году. “Бежать“ можно назвать звёздным спектаклем – создатели показали его много где за пределами республики: на международном фестивале “Коляда plays“, на казанском фестивале “Ремесло“, на сцене московского Гоголь-центра. И вот недавно повторили спектакль в Уфе, в концертном зале MusicHall27.
Мы с Першиным решили поговорить об этой рок-балладе.
Ева: Смотрела “Бежать“– год или два назад, так что мне будет труднее чем тебе, смотревшему вчера. Самое выигрышное здесь, на мой взгляд, это форма спектакля – рок-баллада. На сцене три стойки с микрофонами, герой и две героини весь спектакль рассказывают нам свою историю, и делают это через текст, интонации, жест – и всё это под музыку группы “Nirvana“ в исполнении уфимской группы “Мистил“. То есть всё эффектно, ярко, громко. Музыка воплощает страсть, подчёркивает образ жизни героев, мощный катализатор движению, в центре которой три фигуры, которые несмотря на их брутальность и раскованность, беззащитны и хрупки. Текст Шергина соседствует с музыкой Кобейна, и создаёт энергетически накалённую атмосферу. Важный элемент спектакля – свет, он ощутимо участвует в передачей эмоций и атмосферы. Актёры, музыка, свет – три столпа этого спектакля.
Першин: Ну, свет в любом спектакле это выразительное средство, как и музыка, как и всё прочее.
Ева: Часто я вообще не замечаю его выразительного действия, оно минимально, или вообще отсутствует, а здесь световая партитура во главе угла, весомая часть спектакля, я про это.
Першин: В MusicHall27 свет не театральный, поэтому он работает грубее и ярче, а в театре он более глубокий, и тоньше работает. Мне нравится, что спектакль именно такой. Что ты смотришь его не в театре, и что тебе рассказывают хорошую историю вот в таком вот пространстве. Где ты можешь сидеть, пить, а если очень пробило, то ещё и пойти покурить. Где ты можешь сказать “Бляя, жиза“ и это будет норм. Тут сама форма решает, сама вот эта атмосфера.
Ева: Вчера на “Бежать“ ходила подруга и первое, что она сказала после: “Это не рок-баллада, а рэп какой-то, всё очень быстро и нечётко“.
Першин: Ну, музыка роковая, а текст речитативом.
Ева: И я вспомнила, что тоже половину текста не услышала, то ли он тонул в музыке, то ли что. Но в целом поняла историю: мальчик любит девочку, девочка любит девочку, а та мечется между обоими, ситуация накаляется, всё заканчивается трагедией. История меня заинтриговала, но ушла я раздосадованная. Думала прочитать пьесу, но руки не дошли, забылось. А вчера как было?
Першин: Да не всё было понятно. Может быть тут виноват звук, может исполнение. Но это как с музыкой. Я понятия не имею, какие слова в песне “Smells like teen spirit“, но отрываюсь под неё. Почему? Потому что энергетика. это к тому, что меня не особо парило, что я чего-то не слышал из текста.
Ева: А меня парило, целостная картина не складывалась, и это удручало.
Першин: Не спорю, что было бы круто поработать со звуком и голосом.
Ева: Как ты понимаешь название спектакля?
Першин: Из самого сюжета идёт и понимание спектакля, люди бегут из городов, от людей, от чувств, от всего, бегут от жизни и самих себя, и бег – это лучшая форма прожить эту жизнь наполнено.
Ева: Бег – это лучшая форма, чтобы всё просрать в этой жизни.
Першин: Смотря как бежать, смотря что за жизнь, сейчас жизнь на высокой скорости, так что рефлексия и прочее укладывается в бег.
Ева: По мне так наполненность в созерцании, в неспешности.
Першин: Ну, там другая форма жизни показана.
Ева: Бег – это внешние параметры жизни, а что внутри нас?
Першин: Бег – это способ существования в том числе.
Ева: Я подзабыла сюжетную линию, там ведь любовный треугольник?
Першин: Макс знакомится со Стю, потом появляется Кэт, которая задвигает про лесбийство, Кэт умирает от рук Макса, Стю кончает жизнь самоубийством, Макс попадает в тюрьму.
Ева: О чем этот спектакль, по-твоему?
Першин: О том, что мы постоянно убегаем от самих себя и жизни и сильных чувств, вместо того чтобы постоять и сказать и услышать самое главное. При этом, чтобы жить, надо бежать, как-то так, а для тебя?
Ева: Отчасти согласна, но чтобы жить – не надо бежать, по крайней мере постоянно. Мы же не волки.
Першин: Бег – это норм. Короче, отношение к бегу – это уже рефлексия каждого. Когда бежишь не думаешь, а иногда это хорошо.
Ева: А иногда плохо, потому что убиваешь человека. Мне кажется, хорошо бы научиться останавливаться, чтобы не потерять что-то важное и ценное, например, любовь, понимание, человечность. Для меня “Бежать“ – это об одиночестве нашего поколения, загнавшего себя в соцсети. Вся жизнь – как карусель: вроде вот они люди, они перед глазами, но при этом в своём беге по кругу ты одна, рядом по-настоящему может никого и не оказаться.
Першин: Что касается исполнителей. Это не оценка, а лишь моё субъективное восприятие. Мне не близка манера существования Тамары. Она обычно на одной ноте, волне и всё выражается, через один способ существования. Но здесь, она прям хороша, это её стихия и она тебя пробивает. Настю я просто другой увидел и как-то иначе её открыл для себя. Никита мне в целом нравится, как он на сцене существует. Хотя мне показалось, что он не был уверен, на этом показе, в том, что делает. Ну не знаю.
Ева: Не поняла, у Тамары здесь другое существование?
Першин: Тамара – актриса, но в спектаклях, она порой достаточно одинакова в манере исполнения разных образов. Лично моё мнение, что это не сказывается положительно на спектаклях и образах. Но в бежать, привычная ей форма существования, работает на 100% и раскрывает её.
Ева: В “Бежать“ я открыла для себя актрису Анастасию Гайнанову. В то время как Тамару и Калмыкова я видела в других спектаклях Тhe ТЕАТР. Кстати, как ты воспринял лесботему?
Першин: В спектакле мне интересен скорее не сюжет, а рефлексия и развитие персонажей.
Ева: В спектакле есть сцена, где Стю и Кэт целуются, и помню, что зал тогда отреагировал “Вау!“ Поэтому у меня к лесболинии большой вопрос. С одной стороны, прекрасно, что спектакль касается табуированной темы негетеросексуальных отношений, но с другой – не стоит забывать, что отношение гетеронормативного общества к лесбиянкам более терпимое, чем к геям. Особенно гетеромужчины с радостью готовы смотреть на двух целующихся девушек, теша свои гомоэротические фантазии. У меня возникло подозрение, что драматург пытается выехать на эксплуатации этой темы, типа внёс в историю перчинку, и мне стало неприятно от этой мысли.
Першин: Ну, он взял то, что актуальнее и что лучше сработает.
Ева: Тут еще можно вспомнить про избитый троп “Безумная лесбиянка“, который нередко используется в кино, и тем самым вкладывает в голову зрителя мысль, что лесбийство – это временная прихоть женщины, истерия, а не часть ее сексуальной идентичности. Отсюда растут ноги вредного стереотипа в сторону лесбиянок, который выражается словами “да ты просто мужика ещё не нашла“. И в крайних чудовищных случаях такое убеждение мужчин доводит их до “исправляющих“ изнасилований, если ты понимаешь о чём я. Кстати, ведь убийство Стю можно рассматривать как некое “наказание за лесбийство“, ведь на ситуацию можно и так посмотреть. И это очень отзывается с нашими реалиями: возможно ты знаешь, что в кавказских республиках отцы и братья могут отвезти дочь/сестру-лесбиянку в лес и убить. Это не получает огласки, тем более наказания, и называется “убийством чести“.
Першин: В эту сторону вообще не подумал даже близко, скорее он убил одну, потому что не смог быть с другой.
Ева: Один хрен это токсичная маскулинность, и убийство женщины в этой цепочке – логическое завершение истории. Каждые 40 минут от рук мужчин в России погибает одна женщина. И с этим надо что-то делать, причем на госуровне. С этой стороны тема спектакля тоже очень актуальна. Но тем, кто ещё не сняла розовые очки, она не откроется.
Першин: Я думаю всё делали о другом вообще, о любви и бегстве от неё, о невозможности справится с сильными чувствами.
Ева: Безусловно, я просто, пользуясь случаем, рассказала тебе все ужасы жизни открытых лесбиянок и других женщин в России, это моя боль. А так, конечно, я согласна, спектакль большей частью про то, что люди не могут остановиться, оглянуться вокруг себя. Ими движет страх что-то не успеть, но при этом они могут как раз упустить самое важное в жизни. Порочный круг. Вот как часто мы благодарим тех, кто рядом, за их любовь, за то, что они тратят время своей уникальной, единственной жизни на то, чтобы быть рядом с нами?
Першин: Мы все так привыкли жить, убегать от чего-то.
Ева: От жизни можно убежать, от смерти – нет, к ней можно только прибежать. В этом вся злая ирония нашего бега. Ну что, на этой “оптимистической“ ноте завершим?
Першин: Да, спасибо.
Фото: из группы The ТЕАТР во Вконтакте.
