Светлана Муртазина: “Провести экскурсию – это как отыграть моноспектакль”

Светлана Муртазина – автор лекций и экскурсий про Уфу и известных персон, творивших в нашем городе. С начала этого года я успела побывать на четырех лекциях уфимки, и планирую продолжать эту работу. Особенно приятно, что у Светланы есть цикл лекций про женщин Башкортостана – о скульпторке Тамаре Нечаевой, художнице Марии Елгаштиной и балеринах Зайтуне Насретдиновой и Нинель Юлтыевой, а в своей лекции про Черниковку исследовательница уделила много времени архитекторке Маргарите Куприяновой, благодаря которой соцгород Черниковск в свое время был возведен. Несмотря на то, что лекции Светланы проходят с аншлагом, мне хочется, чтобы о культурном движе Светланы Муртазиной узнало еще больше людей, и, соответственно, еще больше людей получило возможность к нему приобщиться! Так у меня родилась мысль об этом интервью:

Здравствуйте, Светлана. Я стараюсь следить за всем интересным, что происходит в культурном пространстве Уфы, и вы появились в нём внезапно, по крайней мере для меня. Каким был ваш путь в работу лектором и экскурсоводом, и что мотивировало заняться популяризацией знаний об Уфе и его выдающихся персонах?

Здравствуйте! Он был внезапным даже для меня. Я училась на факультете сервиса, туризма и гостеприимства в уфимском университете и у меня есть повышение квалификации как гид-переводчик, то есть я могу назвать себя тем человеком, который работает по полученной специальности. Но после учебы я ушла с дороги экскурсоведения и довольно долгое время работала в сфере международного туризма. Потом был декрет, после которого мы с мужем решили открыть печатную мастерскую, и лет 7-8 занимались ею. А дальше были годы, про которые есть куча мемов, когда у тебя всё время уходит почва из-под ног, и в такие моменты я обычно начинаю думать, то ли я делаю, это ли моё предназначение, этого ли хочет моё сердце. Так было в том числе и в 2022 году, который мне сложно дался. Я поняла, что имею право жить дальше только где-то к августу того года, то есть мне понадобилось время, чтобы как-то осознать себя в этой новой реальности. И я поняла, что если уж жить дальше в этом шатком мире, то очень хочется быть полезной. Хотя понятно, что любой бизнес – это про пользу: ты это делаешь, чтобы приносить пользу и радость людям, иначе дело нельзя назвать делом души. Мне этого стало недостаточно в моём старом занятии, и я поняла, что могу принести больше пользы и даже каких-то, может быть, перемен в восприятии людей, в моём случае – в восприятии города. И тогда во мне вдруг всплыли все мои полученные знания и когда-то даже мечты работать гидом. Я долго вынашивала эту идею, учитывая, что я 15 лет этой работой не занималась, и где-то полгода колебалась, а потом занялась, ведомая своим желанием быть социально полезной.

Что самое трудное в вашей работе? И что помогает справляться?

Гиды очень часто говорят о себе так: провести экскурсию – это как отыграть моноспектакль, и это абсолютная правда. Это такая отдача, в которой полностью перестаёшь ощущать себя и превращаешься в радиоприемник. Когда я веду лекцию или экскурсию, я вообще не осознаю какая я, что я делаю, как я говорю – я вся отдаюсь процессу, перестаю помнить, если у меня что-то болело. И при такой отдаче очень легко заработать то слово, которое набило мозоль на каждом из нас. Это слово выгорание. В самом начале моего пути меня предупреждали, что эта работа, в которой быстро выгорают. И вот эти механизированные гиды – это, возможно, те самые перегоревшие специалисты, которые много работали и мало восстанавливались, и у них теперь нет запала. Я несколько раз за собой это отлавливала: эти моменты, когда, допустим, ты не отдыхал месяц, не было выходных, или несколько дней подряд было много экскурсий – и ты чувствуешь опустошение. Я слежу за своими состояниями и вижу, что когда я ухожу в это опустошение, в эту усталость – я сильно теряю в энергии, в подаче материала и в качестве собственной жизни. Я поняла, что если хочу быть хорошим гидом, то я должна работать меньше, как бы это странно не звучало, и чтобы моей энергии, моего запала хватало на всех людей, которые приходят меня слушать. Я не должна делать свою работу автоматически, мне нужны паузы в экскурсиях, дни на восстановление. И отследить этот баланс – для меня самое сложное, этот баланс я пытаюсь научиться выдерживать.

С каким материалом вы работаете при подготовке к своим выступлениям?

В первую очередь я обращаюсь к книгам и публикациям наших уважаемых историков и краеведов, потому что история нашего города вдоль и поперёк исследована целой плеядой профессионалов, которые много лет этим занимались, и к счастью, их исследования и статьи можно найти и в Интернете. В последнее время в книжных магазинах можно увидеть много книг про историю Уфы. В то время, когда я училась в институте, это была всего одна книга, и то довольно краткая, либо труды, написанные академическим языком, с кучей цифр и статистики, то есть того, что не всегда пригождается экскурсоводу в его работе. А сейчас выпускается большое количество книг, которые имеют легкий, информативный характер, и которые полны фактов, историй, и это мой первый материал. Если мне нужно найти жильца, адрес или профессию, то иду в справочные книги, они все есть онлайн. Также я люблю нашу национальную библиотеку имени Заки Валиди, там есть отдел старинной литературы, где я беру что-то из архивных газет или журналов нужной мне эпохи.

На лекции «Черниковск: От Ивана Черникова до Маргариты Куприяновой» вы уделили большое внимание личности выдающейся архитекторки Маргариты Куприяновой. Благодаря усилиям неравнодушных горожан и горожанок, в том числе из Архзащиты Уфы, в последние годы возник запрос на памятование личности этой великой женщины. В Уфе планируют поставить памятник Куприяновой, но на его эскиз без кринжа смотреть невозможно. Почему в Уфе до сих пор нет ни полноценной улицы имени Куприяновой, ни памятной доски на доме, где она жила?

К сожалению, памятник Куприяновой будет тот самый, про который вы говорите, что на него без кринжа смотреть невозможно. Запрос общественности полностью сменить его концепцию не был услышан создателями, поэтому будет то, что будет, но по крайней мере мы попытались как-то повлиять, и тут моя совесть чиста. Насчёт улицы и памятной доски… это касается не только Куприяновой, а многих домов и многих мест. И это моё совершенно субъективное мнение: мне кажется, что сейчас есть какая-то общая тенденция к отказу от истории. Мы как будто смотрим вперёд, строим цели, но как будто бы не рефлексируем прошлое. Да, это часто бывает болезненно, это часто бывает сложно, и это требует саморефлексию “А как мне с этим?” и анализ через проведение параллелей. И мне кажется, что мы отказываемся это делать, нам проще снести старые дома, “эту рухлядь!”, и построить новые – стеклянные. Мы не задумываемся над тем, что возможность потрогать, увидеть, ощутить что-то из прошлого, даёт нам чувство опоры, стабильности, преемственности, продолжения, Вечности и многих других фундаментальных вещей. Я всегда привожу в пример Санкт-Петербург, который на сто с лишним лет младше Уфы, но нам он кажется историчным и наполненным, потому что в нём много всего сохранено. И это чувство насыщенности городом оно очень часто связано с количеством исторического, что там сохранилось. И когда это всё станет ценностью – тогда у нас появятся таблички многим людям, и у нас не будет ни одного заброшенного дома.

Вы являетесь участницей общественного движения Архзащита Уфы. Для меня активисты и активистки этого движения видятся городскими героями и героинями, которые борются за сохранение исторического облика города. Какие основные задачи стоят перед Архзащитой сегодня, и что можно сделать постороннему человеку, если он или она хотят быть полезными в этом деле?

Я не возьмусь расставлять задачи. Моё взаимодействие с этим вопросом такое: я не могу спасти всё, хорошая аналогия – это животные из приютов и с улицы, у меня живёт кошка, которую я подобрала котёнком на помойке, и собака из приюта. Я понимаю, что животным нужна помощь и знаю, что не могу помочь им всем. Поэтому я беру и делаю что-то, что я могу сделать. То же самое с вопросом исторического наследия. Я понимаю, что не спасу все дома, я понимаю, что протестность – не мой манифест, я не буду бросаться под бульдозер, что-то ругать, доказывать – всё это забирает у меня энергию и не даёт её, но при этом я хочу сделать что-то для наследия. Так и получился этот проект с сохранением усадьбы Гурылёвых, вокруг которого сформировалась тёплая команда близких мне по духу и ценностям людей, и это очень важный опыт для меня. Главное о чём я мечтаю в социальной деятельности – я очень хочу чтобы слово “активист” не было равно противоборству. Моё ощущение такое, что сейчас “активист” – это борец против какой-то несправедливости, против чего-то, а я хочу, чтобы это было за что-то, а не против. Я хочу, чтобы активист – это был человек, который хочет помочь что-то улучшить. Как в своей деятельности, так и в нашей общей деятельности – а мы все в этом сходимся – мы хотим здоровых отношений с органами охраны – взаимоуважения, взаимопонимания, диалога. Нашему городу этого очень не хватает. В Нижнем Новгороде есть каноничный пример сохранения исторического наследия – “Заповедные кварталы”, и это результат как раз тех самых здоровых отношений активистов, органов управления и инвесторов. Мне хочется, чтобы это тройное комбо заработало и в Уфе, я мечтаю, чтобы работа по спасению наследия и по улучшению жизни велась с позиции желания помочь, а не из недовольства и агрессии, отнимающих силы.

Очень вас понимаю! Спасибо за интервью:)