“Отцы и дети“ под “Rammstein“

153-й театральный сезон в Русском драматическом театре открылся премьерой спектакля “Отцы и дети“ режиссёра Петра Шерешевского. В афишах он был обозначен как “современная театральная фантазия“. И эта фантазия оказалась настолько смелой и дерзкой, что моим глазам, привыкшим видеть на сцене Русдрама спектакли консервативно-традиционного толка, поначалу не верилось, что это происходит у нас.

Осовременивание классики – сродни канатоходству или препарированию пациента на хирургическом столе: любые резкие движения на этом пути могут привезти к краху – падению в бездну зрительского неодобрения или “потере пациента“. Ведь небрежного отношения к нашей святая святых –  классике литературы зритель не простит. Даже тот, что с прогрессивных взглядом на театр, и уж тем более тот, что с консервативным. Первый будет искать сценическое оправдание тех или иных режиссёрских решений и, не найдя, станет плеваться, а второй будет плеваться в любом случае, так что его можно и не брать в расчёт. Ведь зритель, закрытый для всего нового, –это особая система восприятия, где современное искусство, как инструмент раскрепощения “устричной раковины гуманоида“ (тебя, меня, его), часто не работает, а разбивается вдребезги об непробиваемые убеждения.

В случае со спектаклем “Отцы и дети“ мой воображаемый пациент на операционном столе жив и здравствует.

Итак, сцена встретила зрителей минимализмом декораций: в центре – клумба с чернозёмом и воткнутыми в него бюстами мыслителей, олицетворяющими идеалы старшего поколения Кирсановых;  сбоку – аквариум с резиновыми лягушками как сценическая замена водоёма и его фауны. Но особенно интриговал черный квадрат в центре белой стены, всем своим видом намекающий, что сейчас будет что-то необычное. Ко всему прочему, он выполняет функцию второй локации: его расходящиеся створки открывали комнату, где происходила часть действия.

Центральный персонаж “Отцов и детей“ – Евгений Базаров контрастирует с другими героями не только идейно, но и визуально, – радикальные внешние изменения коснулись, в основном, только его, – перед нами предстает бритологовый молодой человек в кожанке и армейских ботинках в исполнении Руслана Бельского.

Ещё одна интересная находка создателей – камера, временами возникающая в руках персонажей и проецирующая снимаемое видео на стену (например, тех сцен, что происходили внутри черного квадрата). Иногда она “заглядывает“ в лицо говорящего и ловит его эмоции.

Уникальность «Отцов и детей» –  в идейной простоте и социальной актуальности. Непонимание поколений было, есть и будет всегда.

Кажется, во время чтения книги в школьные годы я не совсем этого осознавала. Зато теперь, глядя на отношение старшего поколения Базаровых к своему сыну, отчетливо видела своих родителей с их иногда донимающим вниманием аля “Интересно, что приготовить моему Енюше на обед, щи или борщу?“. А ведь в большинстве случае мы реагируем на такое аналогично Базарову, нетерпеливо, с раздражением, не видя за всем этим главного. И, наблюдая за подобным со стороны, очень не хотелось быть похожим на него.

Сцены философско-житейских прений двух противоборствующих персонажей – Павла Кирсанова и Евгения Базарова показываются динамично: местами приобретают форму теледебатов, где оппоненты обмениваются словесными тирадами под звуки оваций воображаемого зала, а местами неожиданно перетекают в буффонаду. К примеру, герои, сидящие за столом, вдруг начинают изображать лягушек и квакать в такт, или беседы Базарова с Кукшиной о политическом строе прерываются курением трубок, функцию которых выполняют духовые инструменты. Кажется, всем этим режиссёр хотел сбавить градус серьезности обсуждаемых героями тем, чтобы плавно подвести зрителя к мысли, что не это – есть главное и важное в жизни.

Миром правят любовь и всепрощение.

В общечеловеческом плане выигрывает всегда тот, кто умеет любить и прощать, кто способен душевно созидать и примирять. Поэтому сам И.С. Тургенев в своём романе больше всех симпатизировал персонажу Николая Кирсанова, а две крайности, – Павел Петрович и Базаров обречены: первый – на забвение, второй – на смерть, как символический итог отрицания жизни, её главного проявления – Любви. Именно это чувство, как злая насмешка судьбы, накрывает в конечном итоге того, кто её “всю дорогу“ не признает. И песня “Amour“ группы “Rammstein“ в качестве саундтрека более чем красноречиво подчеркивает этот момент.

Rammstein — “Amour“

Кажется, школьники, сидевшие в зале, были в восторге. По крайней мере никакой скучающей возни с их стороны замечено не было. Женщина под 40, сидящая сзади меня, высказалась своему спутнику кратко: “Это шок!“. Слева от меня – другая женщина лет под 60 пару раз, сокрушенно качая головой, произнесла слово “убожество“, но, кажется, даже она прониклась увиденным, потому что в финале утирала скупую слезу и весьма бодро аплодировала.

Режиссёр скрупулезно точно передал современным сценическим языком все детали произведения, при этом не ограничиваясь лишь иллюстрацией всем известного сюжета, а предлагая зрителю свою интерпретацию событий, расставляя свои акценты.

Как итог  “Отцы и дети“ – яркий и захватывающий спектакль, на который грех не сходить во второй раз.  

Фото: Елена Зотова